Массированная рекламная кампания биткойна, а теперь и державные планы внедрять «цифровую экономику» не могли не породить эйфорических настроений у части аудитории. Мол, если не завтра, то через год с помощью «блокчейнов», а также нейросетей и прочих инноваций коррумпированная бюрократия будет побеждена и отодвинута от кормушки. Свежо предание…

Кажется, мы все это совсем недавно слышали от одного продвинутого деятеля на посту президента, а теперь премьера. И про цифровые технологии, и про «единое окно». Никто не спорит, что определенный прогресс в самых узких местах, чреватых пролемами для той же высшей бюрократии, имел место. Но по большей части – все же попил бюджетных средств на «цифровые инновации». Достаточно вспомнить печальную судьбу проекта АИС для кадастрового ведомства на фоне судьбы срочно эмигрировавшего со своей долей от распила руководителя. Вот и сейчас, когда все тот же персонаж подписывает аналогичные прожекты под обновленным девизом «Цифровая экономика», последствия вряд ли будут сильно лучше.

Опять же технология «блокчейна» специфична именно для платежных систем. В рамках «финтеха» и до нее платежные технологии развивались достаточно бурно, но затрагивали только весьма узкую сферу внутри и между финансовыми институтами. И даже эта сфера оставалась бы без особых изменений, если бы не финансово-политический кризис и необходимость для финансовой олигархии и связанных с нею политиков срочно модернизировать именно технологии финконтроля. Из этого тренда никак не вытекают ожидания дальнейшей децентрализации и дебюрократизации. Скорее, наоборот, именно блокчейн станет надежной технологической опорой для закручивания гаек.

Чтобы оценить, как внедрение блокчейна может повлиять на иные сферы общения граждан с государством и бизнесом достаточно взять любой развитой сайт и портал с активным трафиком. Найти на нем небольшую вкладку или отдельную страничку, где описаны способы платежей. Если такая опция вообще имеется. Затем сравнить этот очень небольшой кусочек дизайна и кода с остальным содержанием. Это и даст нам степень влияния «блокчейна» на общество вне сугубо финансовых корпораций и отношений. Хотя и это не мало, особенно в части ужесточения контроля над бюджетными деньгами на уровне исполнителей.

«Цифровые платежи», будь-то «блокчейн» или даже еще боле продвинутая технология, – это всего лишь один из элементов, кирпичиков, из которых собирается любая современная система управления. Другой «кирпичик» – системы распознавания образов, речи, ситуаций (тоже неважно, на основе «нейросетей» или иных алгоритмов). Можно услышать от сверхоптимистов, что «голосовые роботы» вот-вот заменят не только работников колл-центров, но и секретарей-референтов в бизнесе. В каких-то рутинных сферах – типа продажи билетов и заказа товаров – может быть и заменят, хотя тоже не сразу. Но в большинстве случаев модернизации одного-двух «кирпичиков» и даже всех элементов системы не означает должной модернизации системы в целом. Потому что все эти элементы нужно между собой связать достаточно сложными блок-схемами или иначе, по последней моде – «бизнес-процессами».

Один из самых позитивных блогеров только что привел пример с неким программистом Васей, который для себя написал скрипты на каждый рутинный случай в жизни, чтобы сэкономить время на творчество. Из этого наш Фрицморген вдруг делает сверхоптимистичный вывод, что скоро точно так же будут запрограммированы для всех все рутинные элементы – от цифровых платежей до голосовых роботов и так далее. Однако его пример не просто бьет мимо, а является контрпримером. До тех пор, пока для настройки и, главное, перенастройки бизнес-процессов, состоящих из множества разнообразных и постоянно модернизируемых элементов, нужен программист высокого класса, развитие систем будет идти медленно-медленно, как и до сих пор.

Другой контрпример, важный индикатор такого рода – это объявление Грефа о том, что при Сбербанке создана ИТ-дочка со штатом в полторы тьмы программистов. То есть столько же как в огромной ИТ-империи Google. Это и означает, что модернизация цифровой платежной платформы Сбербанка даже на очень простой основе блокчейна потребует огромного числа программистов на каждую настройку бизнес-процессов. То есть при сверхсовременной инновации на уровне одного из элементов, развитие всей системы будет идти в устаревшей парадигме прошлого века.

Также не очень давно приходилось наблюдать с очень близкого расстояния работу нашей не самой худшей ИТ-компании по госзаказу на региональную систему «одного окна», автоматизации межведомственного взаимодействия. Основной задачей при этом была и остается именно описание блок-схемы и настройка бизнес-процессов. На этапе обследования, создания системы, первичной настройки и запуска команда наших программистов справляется на ять. Но затем по ходу эксплуатации начинают выявлять неизбежные узкие места, нестыковки между ведомствами, изменения норм и регламентов. В итоге высококвалифицированные и оплачиваемые программисты все меньше времени занимаются своим профессиональным делом, и все больше – исправлением и настройкой бизнес-процессов. Причем все это – на удалении от менеджеров заказчиков вместо интерактивного режима такой настройки. Но по-другому с существующим ПО и его западными стандартами никак не получается.

Могу привести еще один очень наглядный пример, не утративший, увы, за 10 лет своей актуальности. Была в России одна единственная крупная торговая компания с центром не в столицах, и не в оффшорных юрисдикциях, а в областном, пусть и крупном городе. Создали эту успешную компанию бывшие научные работники, физики, и делали все строго по учебникам по «экономикс» и бизнес-менеджменту. Все у них получалось ровно до того момента, как опять же по краткому курсу ЭмБиЭй не решили выйти на АйПиОу. Для чего потребовалась компания-консультант по западным стандартам. К сожалению в западных учебниках не было написано честно, что запрет на использование инсайдерской информации для захвата бизнеса относится ко всем субъектам, кроме аффилированных с крупнейшим финансово-консультационным бизнесом. Но это так, к слову.

Одним из первых же следствий подготовки к IPO, строго по учебникам, был переход нашей компании на СУБД Oracle. Потому что иначе неформат для западных финансовых рынков. После перехода на западное ПО торговые и финансовые результаты компании снизились – по самой простой причине. Ранее настроенные бизнес-процессы, основанные на самых простых элементах типа таблиц Экселя, не получилось воспроизвести и настроить с помощью громоздкой и дорогой СУБД. То есть можно было бы затратить очень много денег и времени на поиск и работу урывками очень дорогих программистов, чтобы только воспроизвести хорошо отлаженную схему бизнес-процессов. Но такая овчинка не стоила бы выделки. Притом что три-четыре девушки с хорошим российским образованием в настройке бизнес-процессов на основе очень простого ПО легко заменяли и давали фору любой патентованной ИТ-фирме.

Это к вопросу о разнице в модернизации элементов и в развитии системы. Модернизацией – да, должны заниматься ИТ-корпорации, а развивать системы управления могут только сами руководители бизнеса или ведомств с опорой на консультантов, владеющих инструментами настройки, независимыми от программистов и вообще от знания деталей нижних уровней системы.

Из этих простых и типичных примеров, по идее, даже неспециалисту должно быть ясно, что главным тормозом на пути социальной модернизации являются те самые ИТ-корпорации, на которые возлагались такие надежды. Вернее даже – в целом отраслевая корпорация, включающая не только менеджмент, финансовых консультантов и совладельцев, но и не в последнюю очередь иерархию самих программистов, а также подсистему воспроизводства этой иерархии, то есть ИТ-образования и практики, отбора и продвижения кадров. Впрочем, если это и ясно, то только не винтикам отраслевой корпорации. Сами программисты – в доле и в иллюзиях насчет своей роли.

Причина давно уже созревшего кризиса в развитии западной ИТ-индустрии – это именно и только шкурный корпоративный интерес сверху до низу. Эта индустрия в последние лет сорок-пятьдесят, после устранения советского конкурента, существует не в интересах производства, а тем более общества, а в интересах финансовой олигархии, и даже в симбиозе с ним, возможно, когда-то плодотворном, но позже все более паразитическим. И как это бывает всегда в истории, те же самые причины, что привели к росту и экспансии субъекта, теперь ведут к застою и даже загниванию. Во всяком случае, увеличение расходов на приобретение новых версий ПО и ресурсов на их работу очень редко дает какие-то качественные сдвиги, если не наоборот, как в нашем примере.

Все прочие видимые негативные последствия являются производными от общего корпоративного интереса. Это и бизнес-модели распила ИТ-бюджетов – не важно, собранных в виде налогов при госзаказах или на фондовом рынке при обязательных стандартах для IPO. И как следствие этих бизнес-моделей – коррупция на уровне топ-менеджмента производственных корпораций, либо публичных институтов.

Сложно себе представить, чтобы в современном мире кто-то, тем более чиновники или бизнесмены, могут бросить вызов столь могущественной индустрии, лишить ее заказов, а стоящих за нею финансовых олигархов – их львиной доли. Поэтому уповать на скорую модернизацию и тем более гармонизацию социальных систем вследствие отдельных инноваций в отдельных подсистемах – не очень-то разумно. Да, поэтапно, постепенно, по мере развития глобального финансового кризиса и ухода от общей технологической зависимости – надеяться можно. Но не быстро.

Тем более смешно говорить о каком-то отставании или необходимости догонять западную ИТ-индустрию. Она нынче походит на огромную заблудившуюся машину для проходки тоннелей, с изрядно затупившимися инструментами и к тому же на фоне явного плывуна прямо по курсу. Так что не до жиру и движения вперед, а нужно срочно модернизировать или навешивать дополнительное крио-обрудование для заморозки финансовой среды. И вообще образ огромного многорукого комбайна со множеством самых разных, в том числе и никому не нужных функций и инструментов – самая подходящая метафора для западных ИТ-систем, по-прежнему выстраиваемых в парадигме громоздких мэйнфреймов конца прошлого века, иерархических связей между подсистемами и централизованных баз данных. Да, популярность биткойна и блокчейна во многом происходит из их идейной противоположности кризисному мэйнстриму. Но это еще только «зародышевая клетка», а не полноценная системна альтернатива. И эта «клетка» будет использована для лечения и омоложения дряхлеющего монстра.

Монстр еще достаточно силен и влиятелен, чтобы не допустить изменения, прежде всего, бизнес-моделей самой ИТ-индустрии. Примером устранения такого рода угрозы и приручения инноваторов является тот самый Стив Джобс и его концепция ай-гаджетов. Главной идеей является отказ от слишком сложных, универсальных систем в пользу простых модулей, взаимодействующих со специализированными узлами в Сети. Если честно идти по этому пути, указанному Джобсом, то для ай-гаджетов достаточно намного более дешевых специализированных чипов с упрощенными процессорами и медиа-сопроцессорами. Однако, ИТ-индустрия на такой тренд не согласна. Поэтому под более простым дизайном и интерфейсом в коробке айфона прячется все тот же универсальный процессор с избыточными функциями и инструментами. И вместо удешевления за счет сектантсткой раскрутки имени «гуру» произошла, наоборот, возгонка цены.

Однако эта идея создания распределенных систем на основе специализированных модулей и настраиваемых вместе с бизнес-процессами простых интерфейсов жива, и все живее по мере развития всеобщего Интернета. На самом деле, даже уже существующих на рынке открытых технологий и образцов вполне достаточно, чтобы такую современную систему нового века собрать из разных элементов. Возможно, блокчейн для платежей был последним недостающим звеном. Однако для реализации новой идеологии в условиях полного господства западной ИТ-корпорации нужна не только защита государства, но и некое маргинальное поле для эксперимента. Очень может быть, что именно санкции против России могут стать стимулом для ее властей, как минимум, не препятствовать таким экспериментам. И тогда можно будет «пойти другим путем» и обойти на повороте застрявшего в подмороженном плывуне монстра.

Ажиотаж вокруг блокчейнов и криптовалют нарастает с каждым днем. Однако следует разделять сугубо спекулятивные ожидания и «инвестиции» от активности более серьезных банковских кругов. «Майнер ошибается один раз», когда решает закопать свой миллион баксов на очередном «поле чудес». А вот Сбербанк или ВЭБ вряд ли рискуют, создавая центры блокчейновых разработок.

Банкиры и раньше довольно откровенно рассуждали, что на кредитах и тем более на прямых инвестициях в наше время сложно заработать необходимые для крупного банка деньги. Основным направлением нынче становится посредничество, комиссионные. Сбербанк уже, еще до внедрения блокчейна, вторгся на риэлтерский рынок, предлагая услуги по оформлению ипотечного жилья на порядок дешевле обычных риэлтеров. Но речь при этом идет о типовых, стандартных договорах по реализации массового жилья индустриальных застройщиков. Нестандартные останутся обычным конторам.

Аналогично тот же ВЭБ, представляющий Россию в Банке БРИКС и других международных финансовых «институтах развития», надеется получать комиссионные при сопровождении контрактов и транзакций с заранее определенной структурой оговоренных «бизнес-процессов». Под это можно успеть настроить цифровую платежную платформу с дополнительным контролем всех стандартизованных субподрядных контрактов и транзакций.

Наверняка об этом же задумались и другие крупные банковские холдинги – как бы с помощью блокчейна забрать у остальных частников хотя бы стандартизованную часть посреднических, консультационных, финансовых услуг. За счет этого участники пула «Финтеха» будут выживать в уже практически начавшейся, но еще не объявленной острой фазе мирового финансового кризиса. Кстати, спекулятивный ажиотаж и размножение криптовалют – это тоже явный признак приближающейся «эпохи Куй». Как минимум, пустопорожнее производство биткойнов и эфириумов замещает в экономике реальное производство и сохраняет спрос на энергию и развитие инфраструктуры.

Вряд ли все создаваемые банкирами ассоциации и центры компетенций смогут выйти за пределы вышеназванных ограниченных задач. Да и сам ажиотаж толкает ИТ-отрасль, скорее, в очередную тупиковую ветвь развития. Хотя, безусловно, какую-то пользу, как минимум, инфраструктурную для последующих этапов это принесет. При этом сформированные ожидания революционного технологического прорыва в «цифровое будущее» с децентрализацией и дебюрократизацией пока не оправдаются. Оправдается лозунг «цифровой экономики», но только в смысле вытеснения наличных платежей «цифровыми», а также централизации многих бизнесов в холдинги и пулы на базе «цифровых платформ».

Попробую обосновать этот прогноз на основе понятного всем примера, почему примитивный блокчейн годится для платежей, но не обеспечит пока более сложных функций. Скажем, для автоматизации любых ведомств или бизнесов, которые взаимодействуют с гражданами и юрлицами нужна обязательная база данных адресов – регионы, города, улицы и так далее. Сейчас бизнес-модель ИТ-индустрии заставляет заказчиков каждый раз фактически заново оплачивать проектирование и внедрение одних и те же почти стандартные функций, заполнение и тестирование почти одних и тех же баз данных и работающих с ними программных модулей. Идеология децентрализации с распределенными базами данных и равноправными узлами, общающимися через Интернет, самым естественным образом подсказывает направление.

Хотя бы для государственных сервисов нужно создать специализированные центральные сервера и базы данных, которые бы обеспечивали не только адресные, но и другие геофункции. Не один, а два-три-пять для надежности обеспечения. Понятно, что во многих случаях требуется и возможность автономной работы при временном отсутствии связи. Тем не менее, загрузка и обновление необходимой для данного сервиса части децентрализованной базы данных может происходить постоянно, как и обновление модулей для работы с этими данными.

В свою очередь пользователь таких специализированных услуг может участвовать в дополнении, обновлении и контроле своей части данных по предметному полю, так что общая база будет самой свежей и надежной. Естественно, что при этом будут сохраняться и все транзакции такого обновления, например, изменения названия улицы или нумерации, чтобы один и тот же объект именовался соответственно заданному времени, например, при формировании справки за прошлые годы. То есть базовая идеология, заданная в блокчейне, более чем подходит для этого естественного развития.

Однако есть и серьезные препятствия к такому развитию. Господствующие бизнес-модели, когда игрокам «бюрократического рынка» интереснее по многу раз «перекладывать плитку» не только на столичных, но и на виртуальных улицах – это само собой. Эта инерция может быть преодолена волевым политическим решением при общем настрое общества и, главное, при сокращении разбазариваемых бюджетных ресурсов. Намного сложнее инерция профессионального ядра ИТ-индустрии, сложившегося в рамках таких бизнес-моделей, и заточенных на ремесленные цеховые стандарты работы с базами данных, справочниками, словарями.

Сам по себе блокчейн и его внедрение для платежей этой инерции не может преодолеть, просто в силу своей сугубой примитивности. Для любой другой функции, хотя бы чуть более сложной, система взаимодействия будет не только не одноранговая, но и заведомо асимметричная. Для разных ведомственных или корпоративных узлов требуется разных состав параметров (полей) записи, для других – адресная база данных является частью более широкой геоподсистемы, учитывающей, скажем, линии транспорта или электропередач.

Из этого примера, как и любых других, любая совместно развиваемая распределенная база данных с чуть более сложным функционалом, чем платежи, будет:
1) не строго табличной, а с древовидными записями, и с сетевым переплетением таких «деревьев»;
2) не закрытой, замкнутой, определенной при проектировании, а открытой для дополнения на этапе эксплуатации;
3) содержащей существенные фрагменты неструктурированных данных, не только текстовых, которые могут позже структурироваться в виде новыых ветвей «дерева»;
4) при всем этом сохранять возможности для обработки отдельных параметров и взаимосвязей, такие же, как для «табличных» реляционных баз данных, используя все возможности современных СУБД (иначе нет смысла затевать такую децентрализованную оптимизацию).

Адаптация профессионального сообщества разработчиков систем к этой новой парадигме работы с асимметричными распределенными базами данных будет долгой и не простой, даже если в экономике и политике быстро возникнет такой волевой импульс на оптимизацию «цифровых» инвестиций в постоянное развитие, а не в регулярное закапывание и перекапывание давно пройденных путей. Однако это всего лишь один из многих аспектов будущего развития. Модернизация одного элемента, «кирпичика» всегд тянет за собой необходимость изменения следующего.

Чтобы обновлять распределенные базы данных общего пользования нужно, как и при добавлении блоков в цепочки блокчейна, верифицировать, свертывать, защищать новые записи. Для биткойна и аналогов используется опять же очень простая свертка записей в блоки при минимальной проверке. Для более семантически содержательных баз данных может потребоваться, например, экспертная оценка спорных или сложных ситуаций. То есть в любом случае, всегда дополнение и обновление распределенной базы данных общего пользования подразумевает проектирование и настройку некоторого «бизнес-процесса», блок-схемы взаимодействия основных субъектов, участвующих в поддержании и развитии такой системы. Для каждой специализированной РБД свой собственный, присущий только этому содержанию бизнес-процесс, который нужно дополнять и настраивать по мере усложнения и ветвления данных.

С какой бы стороны развития будущих распределенных систем мы не зашли, все равно упремся в эту проблему проектирования и настройки бизнес-процессов. Ныне существующие программные продукты служат, скорее, для формирования отчетов, рисования красивых блок-схем, а не для автоматизации работы проектировщиков. В конечном счете, все равно работают программисты высокого уровня, тогда как для управленчески и экономически эффективного применения нужны инструменты, с которыми могут работать не программисты, а консультанты – специалисты в предметной области, для которой создается автоматизированная система. Однако такая постановка вопроса – это опять разрыв с нынешней парадигмой развития ИТ-индустрии, не только технологический, но экономико-политический. Внедрить эти подходы будет еще сложнее, чем «ветвистые» базы данных на базе реляционных СУБД.

Распределенные сети данных общего пользования будут, в отличие от типового блокчейна, состоять из многих узлов, заведомо отличных по многим параметрам ОС, СУБД, другого софта и железа. Поэтому вместо или помимо стандартного программного модуля для связи между узлами будет необходим некий стандарт информационного обмена высокого уровня. Основа такого стандарта в виде формата JSON для начала вполне достаточно, но нужна еще стандартизация наименований и наборов шаблонов не только базовых типов данных, но и сложносочиненных типов на их основе с учетом разной семантики. Например, поле «телефон» может иметь смысл «номер телефона» и несколько базовых шаблонов и использоваться в напрямую или в составе более сложного типа данных «контакты» для разных по семантике записей – профилей физлиц, юрлиц, адресов (помещений), диапазонов номеров операторов связи и т.п.

Использование гибкого, но строгого стандарта и общих правил его развития необходимо, чтобы не допустить монополии в рамках сети. Такая монополия или олигополия групп разработчиков и стоящих за ними корпораций несет в себе риски для широкого круга пользователей – в части безопасности, надежности, стоимости услуг, а главное перспектив застоя и загнивания, а не дальнейшего развития. Гарантированную защиту от взлома и хищения информации также невозможно обеспечить при обмене данными низкого уровня, учитывающем не только семантическую, но и программно-логическую структуру баз данных, не говоря уже о возможностях доступа к физической структуре через логику программ уровня С++.

Это описание только ключевых технологических проблем и задач, которые нужно решить для перехода на качественно новый уровень информационных сетей и продуктов. Блокчейн и криптовалюты – это лишь самый простой прототип такой сети и ее узлов, где многие необходимые функции находятся в зародышевом состоянии. Однако и для такой примитивной системы потребовалось десять с лишним лет развития от первых тестовых, игровых по сути, вариантов до полномасштабного развертывания, но опять таки тестовой по сути системы. Ничуть не меньше потребуется и для всех последующих шагов по внедрению более сложных элементов и подсистем. Тем более что социально-политические условия для внедрения и масштабирования новых технологий тоже созревают поэтапно, фаза за фазой – в экономике, узел за узлом – в политике. Ускорить эти процессы никакими анализами, прогнозами, и даже созданием прототипов новых технологий – не получится.

Решение каждой из трех названных ключевых проблем-задач повлечет за собой необходимую модернизацию или создание вспомогательных элементов и подсистем, а также качественное развитие уже существующей структуры программ и скриптов как на серверах, так и на терминалах-клиентах. Общение на логико-семантическом уровне между узлами сети будет происходить посредством «машин бизнес-процессов», соединяющих их с СУБД, ОС и прикладными модулями. Однако такой же принцип и схожую технологию можно применить и для «общения» между логически независимыми «слоями» ПО внутри самих узлов сети. Это безусловно повысит надежность, защищенность системы в целом, но также и независимость всей сети от монополизма производителей ПО. А это, в свою очередь, определяет не только объективное стратегическое направление развития ИТ-отрасли, но и торможение этого процесса существующими монополиями.

Ненужно тешить себя иллюзиями (ну или иллюзии общества собой), будто бы некая отдельная технология способна сама по себе уменьшить или искоренить социальные проблемы. Видоизменить может, но не более того, а на этапах массового внедрения – еще и усугубить. Как автомобилизация спасла мегаполисы от гор лошадиного навоза, но экология от этого сильно лучше не стала. Решение собственно технологических задач – это даже не полдела, а вместе с организационными – четверть, вернее две восьмых от необходимых усилий и затрат энергии по адаптации общества к новым условиям, включая уровень технологий. Кроме этого потребуются решения финансово-экономических, правовых, политических задач. Технология блокчейна, как раз, сегодня в фазе финансово-экономической экспансии после отработки технологий и первоначальной организации.

Вышеизложенная оценка перспектив развития зачатков идей, реализованных в технологии блокчейна, не претендует на концептуальность или сугубую точность прогноза. Но вполне достаточна, чтобы даже не специалист мог оценить сложность, трудоемкость и противоречивость предстоящих задач развития. Историческое расстояние между «блокчейном», то есть активным применением новых финтеховских технологий, и моментом, когда эти технологии всерьез повлияют на глобальный баланс сил и социальное развитие – примерно такое же, как между первым применением атомной бомбы и ракетно-ядерным паритетом, то есть не менее 20 лет.

Прошедший «расширенный» уикенд был для Кремля праздничным не только из-за юбилеев Путина и Спутника. Для первого «лучший мой подарочек» – это была повинная голова короля Саудовской Аравии с прилагаемыми миллиардными контрактами и сокращением поставок нефти ради ее цены. Наверное, поэтому российский лидер выступал на Российской энергетической неделе «как власть имеющий» над мировой энергетикой. По сути, были подведены и наглядно презентованы основные итоги двух лет российского решительного присутствия на Ближнем Востоке.

Тем интереснее тот факт, что едва ли не первым мероприятием после такого подведения итогов, а значит и на старте следующего политического цикла стало совещание в Кремле «по вопросу использования ИТ в финансовой сфере». На этом совещании Путин поставил давно ожидаемую политическую задачу для ЦБ и законодателей поставить под регулирующий контроль бурно развивающийся базар криптовалют, чтобы превратить его в цивилизованный рынок, исключающий контрабанду, отмывание и прочий криминал.

Характерно, что речь не идет о полном запрете криптовалютных операций, что радует. То есть государство и более чем влиятельные спецслужбы уже понимают, что мягкое регулирование может быть более эффективным инструментом, чем жесткое «держать и не пущать». Притом что поводов и даже причин для непущания более чем достаточно, включая разгул терроризма. Однако, если криптовалюты просто запретить вместе с прилагаемыми к ним мечтами и манящими перспективами для многих активных граждан, то это лишь подтолкнет естественную и необходимую экономическую активность граждан к обходным путям, сделает их защитной ширмой для действительно криминальной активности, которую такими запретами не остановить.

Если же между физическими лицами и криптовалютной сетью с биржами и прочими сервисами внедрить «квалифицированных посредников», сохраняющих анонимность от всех, кроме государства, то «блокчейн» из царства безграничной свободы сам собой оборачивается пространством осознанной необходимости соблюдать российские и не только российские законы. Для большинства активных граждан, не имеющих в виду участие в незаконном трафике оружия, наркотиков, работорговле или работе наемного киллера, а равно в уходе от налогов в крупных размерах, такое легкое регулирование не ограничит возможностей, например, венчурного сбора средств на технологические стартапы.

Следовательно, данное указание Путина является еще одним, достаточно явным подтверждением нашего давнего вывода и прогноза о состоявшейся замене «стояночного тормоза» спецслужб советского образца на более современную модель «рабочего тормоза», необходимого для безопасного движения. Притом что вообще без тормозов вряд ли можно достичь каких-либо прагматичных целей, а только романтического состояния свободного падения. И то ненадолго.

Вчерашнему совещанию в Кремле предшествовало весьма громкое заявление председателя ЦБ РФ Набиуллиной о создании в России «национальной системы финансовых транзакций». После принятия к концу 2018 года специального закона все платежи физических лиц будут гарантироваться и отслеживаться в единой системе, очень похожей на блокчейновую систему криптовалют. Понятно, что «квалифицированные посредники», включая коммерческие банки, подключенные к такой системе, будут иметь доступ только к «своим» транзакциям, как и сами физлица. Тем не менее, любой перевод денег можно будет не только отследить, но и ограничить кругом таких же «квалифицированных посредников». Это, как минимум, сильно ограничит рамки для всевозможных «беловоротничковых» мошенников, а с учетом дальнейшего ухода от наличных платежей – и для обычных мошенников тоже.

Тут же последовали поспешные комментарии неназванных сотрудников ЦБ прессе о том, что окончательно не ясно, будет ли объявленная «нацсистема» строиться на «блокчейне» или же на более привычных для ЦБ централизованных базах данных и мейнстримных до сих пор мейнфреймовых системах. Эти слухи отражают вполне естественные противоречия внутри аппарата и попытку ангажированных прежними ИТ-подрядчиками топ-менеджеров затормозить банковскую «революцию сверху». По всей видимости, именно поэтому, чтобы наглядно расставить токи над ё, на совещание к Путину был приглашен господин Солонин, владелец и гендиректор QIWI – единственной ИТ-корпорации, входящей в Ассоциацию «Финтех» вместе со Сбербанком и другими госбанками. Банки на встрече, видимо, представляли руководительницы ЦБ.

При этом нужно признать, что обязательное по закону внедрение всего лишь через пять кварталов – это очень малый срок для столь масштабной «национальной системы». Это означает, что «блокчейновая» технологическая основа для работы с крупными банками из «Финтеха» уже в целом готова к работе, так что остальным участникам финансового рынка останется – либо добровольно «встать на учет», присоединиться к системе, либо забыть о каком-то участии в обслуживании не только ведомств, но и любых подрядчиков и даже субподрядчиков по федеральным госзаказам или, тем более, о льготном проектном финансировании от ЦБ.

Скорее всего, уже этой зимой рабочий прототип национальной системы финансовых транзакций начнет работать, так сказать, на добровольной основе между банками – учредителями ассоциации «Финтех». И они же смогут выполнить заданные другим законом условия для работы с криптовалютой. Так что созданное год назад объединение крупнейших банков и самой финансовой из ИТ-компаний свою задачу практически выполнило. Иначе никакого публично освещенного совещания во главе с Путиным не было.

Однако, помимо продвинутого «Финтеха» этим летом, после публичной отмашки со стороны Путина, было создано еще несколько объединений и центров, посвященных блокчейну, криптовалютам и так далее. Начать можно с самого простого – советник помощника президента России Г.Клименко создал еще одну внешнюю упаковку для все тех же участников уже «традиционного» Интернет-бизнеса, которые его и выдвинули как своего лоббиста в АП. Называется РАКИБ – ассоциация криптовалют и блокчейна, и нужна, в общем-то, лишь для оформления лоббистских запросов наверх и сбора взносов со среднего и мелкого бизнеса, пользующегося этими технологиями, но не участниками их развития.

Примерно столько же совещательного смысла и в Экспертном совете по цифровой экономике и блокчейн-технологиям, срочно учрежденном при Комитете ГосДумы по экономическому развитию. В этом имеется лишь тот политический смысл, что спикер ГосДумы Володин играет нынче роль противовеса правительственному законотворчеству, опираясь как раз на систему таких экспертных советов. Так что сможет при случае замотать или выхолостить поправки банкирского и мэйнстримно-айтишного лобби, действующего через «либералов» в правительстве Медведева.

Куда более интересно создание под эгидой НИТУ «МИСиС» и при участии ВЭБа так называемого «Центра компетенций блокчейн», первым резидентом которого стал со своим Эфириумом тот самый Виталик Бутерин, с которым Путин встретился во время Петербургского экономического форума. За прошедшее время роль и компетенции Эфириума обозначились более отчетливо. Его базирование в канадском Ванкувере, поближе к Силиконовой долине и прочим центрам либеральной фронды в США очень неплохо сочетается с развитием сервисов по максимальной анонимизации «цифровых» транзакций по выводу валютных средств из-под крепчающего в США финконтроля. При этом Канада, напомним, сохраняет самые тесные политические связи с Лондоном – не только с королевским дворцом, но и с Сити, и со спецслужбами. Лондонское крыло глобальной финансовой олигархии – «менялы» являются финансово-политическим бенефициаром такой политики оффшорных сервисов для всех нуворишей и прочих желающих обойти налоговый и таможенный контроль своих государств.

Разумеется, этими «компетенциями» Эфириума могут воспользоваться и российские нувориши или криминальные элементы. При этом Кремль мог бы занять более жесткую позицию по отношению к криптовалютам и договориться с Белым Домом, как и с китайскими товарищами о совместных действиях против «менял». Однако и Россию, и Китай, и Старую Европу вполне устраивает внутренний раскол и взаимная борьба между англоскасами и в целом внутри финансовой олигархии. Поэтому можно отнестись и более лояльно к весьма условному союзнику в Лондоне, и даже поддержать в какой-то мере развитие его финтеховских проектов. Однако взамен требует не только доступ к самим технологиям и опыту их практического внедрения, но и доступ к инсайдерской информации, по крайней мере касающейся России. Ведь это только для внешних наблюдателей транзакции Эфириума через подставные адреса выглядят хаотичными и несвязанными, а не для владельцев сервиса.

В свою очередь «центр компетенций» при одном из ведущих вузов хорош тем, что совершенно легально может оплатить, например, лекции топ-менеджеров Эфириума или поездки наших научных сотрудников в штатском для обмена опытом. Заявленный ВЭБом объем финансирования в миллиард рублей вовсе не означают, что этот открытый для проектов фонд будет обязательно потрачен. Но при наличии у партнеров интересной для Кремля информации – это гарантия легальной оплаты.

Можно еще заметить, что МИСиС исторически близок к пролондонскому крылу российских политиков. Это альма-матер банкира Фридмана, а вице-премьер Дворкович является председателем Наблюдательного совета. Поэтому выбор площадки для такого «обмена опытом и компетенциями» не случаен. Также как не случайно более жесткое отношение к МИСиСу со стороны контролирующих володинских кадров в Минобре. До создания «Центра компетенций» университет официально ходил в передовиках программы «5-100», а сразу после появились многочисленные претензии. Таковы правила политической игры на столь высоком уровне – при неисполнении взятых обязательств можно лишиться не только фишек, но и площадки для игры. А может быть кому-то из чиновников захотелось расставить свои кадры поближе к таким заманчивым цифрам – одно другого не исключает.

В других крупных вузах и не только столичных тоже, как грибы после дождя, начали появляться если не кафедры, то специальные курсы по блокчейну и криптовалютом. Но это, скорее, умельцы по Н.Паркинсону – «кто не умеет ни работать, ни руководить, тот учит».

Наконец, по инициативе аппарата правительства было создано еще одно формальное объединение, целая упряжка из нескольких «коней и ланей» под неожиданным наименованием – АНО «Цифровая экономика». От приглашения замглавы аппарата правительства М.Акимова не смогли отказаться «Ростелеком», «МегаФон», «Росатом», «Ростех», Сбербанк, АСИ, «Яндекс», «Открытая мобильная платформа», «1С», Mail.ru Group, МТС, Фонд «Сколково», «ВЭБ инновации», «Рамблер», «Почта России» и «Вымпелком».

Участие путинского Агентства стратегических инициатив (АСИ) может ввести стороннего наблюдателя в заблуждение, будто бы эта затея помогает или хотя бы дополняет работу по поручению президента. Однако стоит обратить внимание на состав участников вчерашнего совещания в Кремле. От правительства там был только министр финансов Силуанов, который политически так и остался «заместителем Кудрина» и внутренним противовесом медведевским либералам. К тому же главная функция Минфина – держать и не пущать, в отличие от «щедрого» Минэка. Так что усиление финконтроля министру финансов по душе независимо от мнения прочих коллег.

По правую руку от Путина на совещании сидел его помощник Белоусов, который и без того числится одним из фаворитов на должность премьера после или в ходе президентских выборов. Соответственно, медведевская «Цифровая экономика» создана как лоббистский противовес не только РАКИБу при Белоусове, но и «Финтеху» при Набиуллиной, и володинским экспертным советам. Притом что у «Центра компетенций» лоббистского, экспертного потенциала на ближайший период нет. Такой вот расклад перед ожидаемой сменой финансово-экономической политики и, соответственно, кадровых замен в экономическом блоке. Впрочем, ссылка замминистров экономики в губернаторы не самых удачных регионов уже началась.