Специфика советской интеллигенции, да и вообще русской интеллигенции, состоит в том, что она все время по отношению к власти «держала фигу в кармане». Но при этом никогда не гнушалась получением от этой власти каких-то бенефитов. И уж точно никогда не шла на открытую конфронтацию тогда, когда это грозило потерей какого-то социального статуса или некими крупными неприятностями. То есть в этом смысле диссиденты, которые готовы были «биться» за некоторые идеи, составляли весьма незначительную часть этой самой интеллигенции. Их неявно поддерживали, но они никогда не были примером.

В 2000-е годы, период больших денег, которые свалились на страну, у интеллигенции наступили «золотые времена». Потому что, с одной стороны, богатеи всегда в общем претендовали на то, чтобы быть меценатами. С другой стороны, им всегда хотелось быть приближенными к чему высокому, «разумному, доброму, вечному». И кроме того, как мы понимаем, бывают еще такие узкие клубы, например, гомосексуальное лобби в среде художественной интеллигенции всегда было очень сильно развито.

Но в общем и целом на всех представителей творческой интеллигенции пролился «золотой дождь», что позволило им обливать грязью нашу страну с удвоенной, утроенной силой, обвиняя ее в том, что их, «совесть нации» и тому подобное, недооценивают, недолюбливают и так далее.

Все бы было ничего, но в какой-то момент «лафа» закончилась, поток денег со стороны спонсоров-меценатов стал резко сокращаться. И перед всеми «интеллигентами» встал вопрос: а имеет ли смысл идти на реальный риск? Кто-то принял решение, что имеет, и начал уже заниматься откровенно подрывной деятельностью, кто-то, что нет, — и «затаился». Хотя, например, в случае с возвращением Крыма был такой всплеск, некая флуктуация резкая антироссийской активности в «интеллигентской среде». Но в общем и целом, эта проблема действительно вызвала у интеллигенции серьезную фрустрацию, но не изменение модели поведения. То есть одни стали еще сильнее ругать страну, другие, наоборот, чуть-чуть меньше, но в общем риторика не менялась.

Скорее всего, очень серьезный перелом произошел в ноябре прошлого года, когда в США избрали Трампа. Дело даже не в том, что Трамп бизнесмен, миллиардер и прочее. А важно, что он: А — не либерал, вот абсолютно очевидно; и Б — он патриот, настоящий. Да, конечно быть «патриотом Америки» в кругу нашей интеллигенции — это привычно, но проблема в том, что быть таким в России — это не патриотизм.

А в моду стала входить патриотическая риторика. И стало понятно, что Трамп — это всерьез и надолго. Это вызвало очередной приступ фрустрации у наших «интеллигентов», которые, естественно, дружно начали вместе с международными финансистами и, собственно, нашим правительством ругать Трампа за нелиберализм.

Но интересно не это. Интересно то, что — в силу ухудшения ситуации в нашей стране — государство в общем начало постепенно, очень с трудом, через пень-колоду, но все-таки двигаться в сторону некоторого патриотизма. «Некоторого» — потому что ожидать от компрадорской буржуазии патриотизма трудно, но они уже тем не менее понимают, что других шансов нет; тем более, что все попытки легализовать украденное здесь, в России, продемонстрировали, что гарантий «там» нет никаких.

И вот в этой ситуации, видимо, до «наиболее чутких» персон — чутких к дуновению некоторого ветра — стало «доходить», что продолжение антироссийской риторики, возможно, чревато для них личными проблемами. Ну, условно говоря, «оторвут от кормушки». История с Кириллом Серебренниковым, некоторые другие, не столь шумные истории — они стали в общем уже повторяться с некоторой регулярностью. Неожиданно люди почувствовали: что такое-то, а? а вдруг действительно «лишат кормушки»?

А поэты (Быков, конечно, графоман, но мироощущение то у него поэта) — они вообще люди чувствительные. И по этой причине я склонен считать, что он почувствовал, что продолжение предыдущей линии может ему стоить личных проблем. И, как и полагается «настоящему русскому интеллигенту», решил сменить риторику.

Изучать систему его обоснований — неинтересно. Интеллигенция всегда отличалась тем свойством, что умела потрясающе сочинять для себя оправдания. Оправдания не нужны людям, которые свою позицию не меняют. Вот я как считал всю свою жизнь, что «воровать — нехорошо», — так я и считаю. И мне не нужно оправданий для моей позиции.

А вот для всякого рода розовых воришек, которые заполонили все наши чиновные должности, для них оправдание — это вещь важная. Потому что они должны все время объяснять, что все так делают. Что если не воровать, то тогда тебя уволят и ты не сможешь сделать много добрых, хороших дел — и так далее. «Интеллигенция» в этом смысле «еще краше», чем чиновники, и по этой причине читать самооправдания, которые они для себя придумывают, мне неинтересно. Это не важно.

Важно то, что человек, который очень тонко «держит нос по ветру», почувствовал, куда этот самый ветер дует. Отмечу, кстати, что не только он. Например, Никита Сергеевич Михалков, который никогда власть не ругал, но который ничуть не менее адекватно держит нос по ветру, «наехал» на Бориса Николаевича Ельцина не так давно — в эпоху которого он вполне себе процветал.

Это наводит меня на размышления о высокой вероятности того, что в самое ближайшее время встанет вопрос о реальной оценке некоторых из тех процессов, которые происходили в девяностые годы. Это, конечно, пока не гарантия, но это очень важный симптом.