Я тут недавно прочитал восхитительную статью The New York Times, в которой американские пропагандисты просто пищат от восторга по поводу “мусорных протестов” в Архангельской области, которые прочно связываются в их мозгах и текстах с падением рейтинга Путина, кризисом на Украине и интервенцией в Сирии.

Так активно за протестующих против “режима” журналисты нью-йоркского издания на моей памяти болели только за “девочку Бану из Алеппо” и за гонконгских студентов с желтыми зонтиками. Накал эмоций и качество фактуры — аналогичные.

С другой стороны, Россию можно поздравить — до нас добрался международный феномен, который вообще-то является признаком того что страна является демократической и цивилизованной: называется он NIMBY — НИМБИ и происходит от английского “not in my back yard” — то есть “не на моём заднем дворе”. Это такая эмоциональная позиция, которая предполагает, что всякие нужные инфраструктурные проекты: атомные станции, скоростные магистрали, мусороперерабатывающие заводы и так далее — конечно, должны строиться, но где-то в другом месте, причем желательно на Марсе.

Зачастую эта позиция превращается в так называемую BANANA – build absolutely nothing anywhere near anything – то есть “не стройте абсолютно ничего, нигде, рядом с чем бы то ни было”.

Кстати, на этом же архангельском примере видно, почему во многих, даже очень богатых странах и городах (начиная от того же Нью-Йорка) вопросами мусора занимается мафия. Всё потому, что мафия решает вопрос протестов и недовольных граждан легко и эффективно. В той же Архангельской области (и это признают местные СМИ и власти) — огромное количество незаконных свалок, но вот активно протестовать против них — неудобно, страшно, да и никакой New York Times и “Радио Свобода” сочувственные репортажи писать не будут. А вот когда государство пытается решить проблему комплексно, высокотехнологично, под свою ответственность, выбрав для будущего эко-технопарка место буквально “в середине нигде” (“до притока Северной Двины реки Вычегда 20 километров. 33 километра до поселка Урдома Архангельской области и 23 километра до поселка Мадмас в Республике Коми. По прямой до поселка Яренск 20 километров”), тут же каждый суслик стал агрономом, в смысле каждый тролль — экологом.

Кстати, я бы на месте местных жителей тоже бы протестовал. Но по другому поводу. Я бы требовал, чтобы, раз уж губернатор подписал договор с Собяниным о московских инвестициях в Архангельскую область в контексте вывоза московского мусора, то надо чтобы эти 6 миллиардов рублей плюс один миллиард ежегодных налогов от экотехнопарка были не просто “окрашены”, но чтобы расходование этих денег было прозрачным и в реальном времени отображалось, например, на сайте регионального правительства, с цифрами, чеками и фотоотчетами, плюс тотальный контроль от ОНФ и общественности. Общественности нужно видеть, что все школы строятся, все объекты социальной инфраструктуры строятся, что жители области получают конкретные обещанные деньги, услуги, улучшения качества жизни.

Мусор на Марс от нас не улетит и не исчезнет. Или российское общество научится решать эту проблему цивилизованно… или мусорная проблема вернется в свое естественное состояние, с братками и незаконными свалками.

Третьего варианта не будет.

PS. “Мусорный бизнес” – вот главная проблема “мусорной реформы”. Бизнес состоит в сборе денег за засирание полученного участка земли. Это наиболее эффективная форма землепользования, не требующая практически никаких вложений. Между прочим, широко распространена в Прибалтике. Бывшие корпуса советских заводов там “бизнесмены” засыпают мусором по самую крышу. А затем сваливают с полученным баблом.