Все говорят про девяностые, а нулевые куда-то пропали. Это потому, что пока мы жили в них – нам казалось, что это самое скучное время на свете. Что история, летевшая в двадцатом веке в России как рояль с последнего этажа нам на голову, – остановилась и больше не сдвинется.

Был какой-то волшебный момент между давлением хаоса и давлением государства, между зубастой революцией и лощеной реакцией, тот момент, когда малиновый пиджак уже закончился, а инстаграм еще не начался.

И там, на этом маленьком островке времени, – всех словно бы оставили в покое. Словно бы махнули рукой какие-то могущественные силы, и сказали: ну, вы тут поживите пока как хотите, а мы потом придем.

Это и были, наверное, нулевые.

Скучные и прекрасные – как две недели на теплом острове после всего нашего двадцатого века. Те две недели, к концу которых ты так от них устаешь, но когда они и правда кончились, – хочется вернуться.

Хочется думать, что это то прошлое, которое еще не ушло далеко.

А в это время откуда-то сверху летит рояль.