Конференц-зал конторы был переполнен. Джон протиснулся в угол, осмотрелся в поисках места под кружку с кофе и тихо выругался. Мест не было, а использовать лысину коллеги из группы системных администраторов в качестве столика как-то не комильфо.

На подиуме был шеф, шишка с берегов Потомака и Зомби, в которое превратилась Алиса после 24 часов на диете из кофе, пончиков и «Горной Росы». Свет медленно погас. На экране появилось название презентации: «Новая русская ракета орешник – возможности гиперскоростной кинетики».

Алиса быстро пролистала описание ракеты и демонстрацию видео прилетов. Все это Джон уже знал. Смысла моделировать ПВО не было – скорость и количество целей многократно превышало возможности перехвата. Неприятно, конечно, но носителей, скорее всего, немного и при таком количестве боеголовок они едва ли в состоянии нести особенно большой заряд.

На следующем слайде была только одна формула. Огромными буквами было написано:

½mv²

Джон поперхнулся. Алиса сошла с ума что ли? Решила поиздеваться? Урок физики? Сегодня?

Алиса тем временем продолжала свои выкладки: «Мы считаем, что в индивидуальных элементах поражения Орешника нет взрывчатки. В ней просто нет необходимости. При скорости более мили в секунду их кинетическая энергия эквивалента как минимум тонне тротила каждый. В худшем случае эта энергия может превышать 10 тонн TNT».

Джон непроизвольно сглотнул. 36 прилетов в несколько тонн каждый.

Алиса продолжала: «Мы не можем использовать наши модели и методологию взаимодействия конструкций с взрывом. Взрыва как такого здесь нет – кинетическая энергия пенетратора передается прямо на конструкцию. Ударная волна распространяющаяся по бетону, мнет его как бумагу и ломает плиты по стыкам. Любая, даже самая защищенная конструкция теряет свою прочность. Все расчеты, моделирование и проектирование придется делать заново».

«Этим, однако, возможности Орешника не ограничиваются. Пенетраторы, скорее всего, имеют достаточно энергии, чтобы пробить все перекрытия, фундамент и передать остаток энергии породе под зданием. На данный момент у нас нет достаточно данных, но, кроме прямого воздействия, нужно учесть и возможность сжижения породы, как при землетрясениях: грунт превращается в микросель, который затопит здание через трещины и повреждения в конструкции, причиненные попаданием. Немногие уцелевшие утонут в грязной жиже».

«В дополнение к этому решение русских разделить импактор на суббоеприпасы вносит еще один фактор, который мы на данный момент не в состоянии учесть: ударные волны отдельных элементов будут взаимодействовать между собой и складываться, вызывая повреждения в самых неожиданных местах, включая точки очень далекие от места удара».

Шеф и гость выглядели очень хреново. Такими кислыми Джон их никогда не видел. Гость посмотрел на свои записки и спросил: «У нас есть что-то, что может уцелеть?»

Алиса задумалась: «Из того, что строилось в последние 30 лет? Боюсь, что нет. У меня все еще нет хорошей модели, так что это немного наугад – уцелевших будет менее процента. А… из того, что строилось до этого? Разве что Шейен… Впрочем, даже там повреждения вентиляции и коммуникаций будут такими, что уцелевшие умрут в темноте от удушья. И все это без ядерного оружия. Просто за счет ½mv²».

Джон протиснулся к двери. Алиса и шеф шли к выходу в полном молчании. В зале царило уныние. Шеф повернулся к Джону: «У меня в кабинете припрятана бутылка Четырех Роз. Пошли».

Бурбон немного улучшил настроение. Но лишь немного. Шеф и Алиса продолжали обсуждать доклад и выкладки. Джон прокашлялся: «Знаете… Проблема не в Орешнике. И не в русских».

Приподнятая бровь шефа показывала, что он весь внимание.

«Проблема в наших гребаных идиотах. Наверху одни гуманитарии. ½mv² они прогуляли. И Хайнлайна они так и не прочитали. Вы копаетесь в деталях, а нам надо думать, как им объяснить ЭТО. И я, этого честно говоря, не представляю. Так что оставим этот гребаный Кинетический Арахис и нальем по еще одной. Зачем добру пропадать…»