С уважением, администрация проекта

Плохое настроение было у Валерия Юрьевича Куницына, мерзкое и голова болела нестерпимо, как с тяжелейшей похмелюги. Что самое обидное, похмелюги никакой не было, не пил Валерий Юрьевич. Маялся, но не пил. Дел не в проворот было, день расписан поминутно. Поехать и посмотреть, как идёт строительство его, Валерия Юрьевича, бизнес-центра. Проверить — не воруют ли рубероид? Не пьяны ли рабочие? Не воняет ли китайский пластик? Выругать прораба и поторопить его. Напомнить о сроках и напомнить, кто такой есть он, Валерий Юрьевич Куницын, и что может быть прорабу за прегрешения вольные и невольные. Затем — позвонить подрядчику. Выругать подрядчика и пригрозить комплексной проверкой. И оперативно-розыскным делом. И сказать, чтобы подождал с очередной проплатой. Потому что потерпит, не помрёт. Позвонить Пете Кикиморашвилли, выругать его многоэтажно за то, что злодейски задержал на два дня его, Валерия Юрьевича, законную долю прибыли от нелегальных казино. И от наркотиков. И ещё от чего-то такого, а чего именно — забылось. Пригрозить Пете Кикиморашвилли строгой изоляцией на десять лет за злостное изнасилование несовершеннолетних блондинок. Появиться на работе любимой — в городской прокуратуре. Получить от банкира Прекраснова денежное вознаграждение в размере 50 тыс. у.е. за закрытие дела о мошенничестве. От Тариэла Тарасенко получить 8 тыс. у.е. за непутёвого племянника. От еврея Куршалевича получить 2800 у.е. За то что еврей и вообще — ну его к чёрту. Пообедать. Разобрать накопившиеся бумажные завалы. Позвонить любовнице №2 и сказать ей, что она дура и что бутика собственного ей не видать, как своих ушей без зеркала, потому — кризис. Посоветовать изучить для начала, чем доход отличается от прибыли. Позвонить любовнице №3 и сказать, чтобы вечером не ждала. Устал. Позвонить в горотдел полковнику Зазнайцеву и сказать, что он вообще охудел. Сказать, что это перебор, наглость и даже вызов — три подследственных, скончавшихся от сердечно-сосудистой недостаточности за месяц. А договор был, что полтора подследственных — максимум. И ещё сказать, что землю за супермаркетом (1,387 га) он отхапал абсолютно по беспределу и не по чину. И что на его место двадцать зазнайцевых найдётся. Потом — плюнуть на всё и поехать в клуб к Пете Кикиморашвилли, где и расслабиться в компании несовершеннолетних блондинок. Ночевать поехать к любовнице №1.

День как день. Но судьба-насмешница свои планы имела на Валерия Юрьевича Куницына и на его дневной распорядок, мрачноватые планы. Ехал себе несчастный прокурор со стройки да на работу, и не сказать, чтобы быстро ехал, ну восемьдесят, ну девяносто — бога не забывал. Не шестьдесят же ехать ему было, не для того он полторы сотни тысяч импортных денег отвалил за сверкающий чёрный джип им. Фердинанда Порше. И, вот она, скромность неуместная! Услугами шофёра не пользовался Валерий Юрьевич отродясь: чай, не буржуй какой, не банкир Прекраснов с оффшорными схемами — сам ехал и болтал сразу по двум телефонам — с бандитом Пичугиным и с женой №2. И всё было нормально, но выперся на проезжую часть занюханный такой парнишка (Валерий Юрьевич отчего-то успел хорошо рассмотреть его) — в засаленной джинсе, с конским хвостом волос, резинкой перетянутых, в кедах даже. С недельной (а то и больше!!!) щетиной. Сам-то Валерий Юрьевич брился ежеутренне и вообще — за внешним видом следил, соответствовал. А тут чёрт знает кто средь бела дня на дорогу вылезает. И шёл этот парнишка по белым полосам на сером асфальте хоть и в темпе, но совсем не так быстро, как стоило бы, ибо нёсся на него Валерий Юрьевич Куницын во всей силе и славе немецкого автопрома — неудержимо, стремительно. И увидел он пешехода в кедах и отчаянно выругался, долбанул по клаксону и по тормозам, да где уж там! Только глаза невзрачного парнишки увидел прокурор, громадные, больше толстенных его очков, безумные, перепуганные. И взревел сигнал диким рыком, и взвизгнула резина на неухоженном асфальте, и раздалось тихое «шмяк», которое Валерий Юрьевич не услышал даже, но почувствовал, вздрогнул всем телом и выронил «айфон» последней модели.

Опытен был заместитель городского прокурора — собаку съел на подобных делах и твёрдо знал — оставаться на месте происшествия смерти подобно, а нужно скрыться, затаиться, машину бросить и ретироваться из неё куда подалее. И повезло ему — скользнул в переулок, а оттуда на параллельную улицу, ещё в переулок и в частный сектор. А там уже — выскочил из машины, рассовывая по карманам   какие-то бумаги, телефоны, пачки денег. Быстренько-быстренько ретировался он и на ходу уже набирал полковника Зазнайцева. Ответил полковник Зазнайцев приглушённым, похмельным фальшиво-радостным голосом. Он уже был в курсе (Валерий Юрьевич с неудовольствием отметил про себя оперативность обычно медлительных по-черепашьи стражей порядка) случившегося ДТП и с пониманием выслушал сбивчивый рассказ об угнанной самым наглым образом прокурорской машине. Посетовал даже на рост преступности, лицемер чёртов, и клятвенно пообещал, что машина вернётся к хозяину, а он — товарищ прокурор, может не волноваться. Они, менты, всё сделают, как полагается ибо службу знают. И понимают. Ещё сообщил полковник Зазнайцев со скорбью, что угонщики на радостях превысили скорость и сбили человека прямо на «зебре». Нет, нет, спасти не удалось, что там спасать, там рука, там голова? Горестно усмехнулся полковник в трубку. А прокурор подумал, что это всё на капоте прямо, и передёрнуло его от отвращения. И стал он звонить, чтобы прислали за ним новую машину заместо старой. Про себя отметил с сожалением, что пропал день к какой-то матери. И что вместо клуба Кикиморашвилли поедет в ресторан Асперяна — заедать стресс. Благо, карта ресторана имелась, единственная в своём роде, со стопроцентной скидкой, преподнёс её Асперян лично прокурору в первый же день вступления в должность. Мельком подумалось о газетах… Газета бандита Пичугина могла напакостить. Но да и на Пичугина укорот найдётся. Чувство самообладания постепенно возвращалось к прокурору. Тут подрулил белоснежный «Прадо», распахнул двери, принял в себя гостеприимно Валерия Юрьевича и умчал, подняв пыль столбом. Лето было хоть и на исходе, но жарило неумолимо.

Погибшего звали Сергей. Двадцати лет отроду, обучался он на четвёртом курсе института по специальности «Програмирование». Роду был самого незначительного, серьёзных связей не имел, даже однокурсниками пренебрегаем был. Особенно однокурсницами. Не хотели они заниматься с Сергеем непотребностями, сожительствовать, заводить от него ребёнка, даже просто прогуляться после пар — не находилось желающих. Сергей этим тяготился, но не слишком — у него был свой собственный мир — интернета, программирования и игр компьютерных. Рукотворная цифровая вселенная. Склады информации и возможность побыть хоть Наполеоном, хоть и Джеком Потрошителем. Мир реальный не был особенно расположен к Сергею, и даже больше — равнодушен, а иногда — жесток. Серым был реал, унылым, неприветливым, маялся в нём Сергей, будущий великий программер, тяготился, и всё норовил сбежать в интернет. Да и жил он там, по большому счёту, выходя в мир, подобно диверсанту во вражьем тылу — украдкой, перебежками. На сон тратил время с искренним сожалением. Много таких Сергеев появилось на заре новой эры — эры интернета. Эмигрировали они, переселились добровольно в свой мир, хоть и находились телесно как бы здесь, но фактически — в онлайне. Днём, ночью, вечером — всегда…

Помимо всего прочего, Сергей модераторствовал. Искренним человеком был, от всей души хотел сделать мир его приютивший, онлайновый, — лучше для обитателей, выжигал калёным железом троллей и спамеров, ботов и флудеров, неподкупен был и беспощаден даже к сотоварищам виртуальным…

Похоронили его очень быстро и оперативно. Повод появился у одногруппников, чтобы взять авоську пива и ещё кой-чего покрепче и пригубить за упокой на небольшом пикничке, помолчать-погрустить: был вот человек, нашенский будто, ходил, сидел рядом, говорил чего-то, а сейчас и нет его. И никогда не будет больше.

Буднично хоронили Сергея, модератора и несостоявшегося программиста, бюджетно и оперативно. Даже родственники не скорбели особенно, находя утешение в бессмертной истине  «бог дал — бог взял», так что сам патриарх Иов мог поучиться у них смирению и выдержке. Пьяный батюшка, пластмассовые веночки и стандартный поминальный обед на дюжину персон.  Файл Сергея был удалён безвозвратно из оффлайнового мира. И не случилось ничего. Солнце всё так же всходило и заходило, давая свет праведным и неправедным одинаково, без различия.

Касательно прокурора Валерия Юрьевича, то угрызения его не мучили, потому что был он мужиком простым, к рефлексии не склонным, практическим…  Через неделю уже и думать забыл о досадном происшествии. Работал, занимался бизнесом. Кого-то сажал. Кого-то выпускал. Пьянствовал. Успел даже попасть в небольшое дтп, но отделался поцарапанным крылом всего лишь. Единственная неприятность — шеф. Старый хрен. Социалистический ещё, тех времён. Вызвал. Расспросил подробно. Брезгливо выслушал версию Валерия Юрьевича. Покривился так, будто кило лимонов сожрал. Башкой седой и лысой помотал неодобрительно. Но не сказал ничего. Да и чёрт с ним, решил Валерий Юрьевич. На самом старом-то хрене грехов столько, что составом железнодорожным не вывезешь. И о многих из них Валерий Юрьевич знает не то что хорошо, а доподлинно.

А на девятый после дтп день позвонил Валерию Юрьевичу, когда тот чаёвничал в своём кабинете, полковник Зазнайцев. Оптимистичен и задорен. Пошутил чего-то. Сообщил, что угонщик прокурорской машины — найден! И уже во всём признался!

— Ты мне смотри, — сказал прокурор, — чтобы он у тебя… Не сердечник опять? А то у тебя (если по смертности от болячек судить!) не ментовка. А лазарет. С врачами-вредителями. Пассажир — не наркоман какой? Наркоманы —  они квёлые все и сами собою мрут. Ещё до суда.

Деланно обиделся Зазнайцев.

— Ну что ты?! Пассажир — что огурчик! Здоровяк! И понимает всё правильно. В общем, суд, а там и делу конец.

— Молодец! — похвалил прокурор. — Это хорошо, что ты с преступностью оперативно борешься. Не за страх, но за совесть. Хвалю!

— Служу отечеству! — глумливо ответил полковник.

— Ну да… Всё у тебя? А то тут, понимаешь, работа…

— Да, да, всё, бывай, дорогой… В случае чего — не забывай нашу контору!

— Забудешь тебя, — проворчал Валерий Юрьевич вспомнивши некстати о захапанной Зазнайцевым земле. — — Всё, бывай!

И не заметил прокурор, как по экрану новомодного ультратонкого «макбука» его пробежала рябь. Очень быстро пробежала и исчезла через секунду, какая-то помеха возникла в хитроумных микросхемах и проводах. Пустяк. Через секунду «макбук» работал в обычном режиме. Безотказно.

Ещё неделя прошла. Валерий Юрьевич погряз в делах и заботах — намечался визит большого и важного начальства. Из столицы. А показатели были не то чтобы плохи, но не так уж и хороши. И потому Валерий Юрьевич работал усердно — стонал Петя Кикиморашвилли, плакал и умолял, клялся мамой и всеми до пятнадцатого колена родственниками, что денег больше нет и что платить за «кокс» в этом месяце  нечем, что зарезать могут, но был прокурор неумолим. Ещё плакали нелегальные застройщики, кредитные аферисты, торговцы валютой и прочий не слишком законный, но денежный народ, прокурором опекаемый. Плакали, но деньги вносили, проклиная в душе законность и служителей её. Так что у Валерия Юрьевича случилась порядочная довольно сумма, коей он рассчитывал умаслить проверяющих столичных лиц.

И вот, сидел прокурор за столом, работал. Читал, писал, считал деньги. Привлекло его внезапное мельтешение на экране всё того же «макбука». На сей раз не просто рябь, а нечто совсем иное. Непонятное. Пугающее даже. Алые буквы. Чёрный фон.

Никнейм: КУНИЦЫН ВАЛЕРИЙ ЮРЬЕВИЧ

Статус: ЗАМ. ГОР. ПРОКУРОРА

Текущее положение: АКТИВЕН

Дата регистрации: 7 АПРЕЛЯ 1967 Г.

Всего на Земле: 37ЛЕТ, 4 МЕСЯЦА, 5 ДНЕЙ, 14 ЧАСОВ, 43 МИНУТЫ, 18 СЕКУНД

Активное нарушение: УБИЙСТВО!!! УБИЙСТВО ПО НЕОСТОРОЖНОСТИ. ПОБЕГ С МЕСТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ.

Рекомендуемое наказание: БАН! БАНБАНБАНБАН!

Срок рекомендуемого наказания: ТРИ ДНЯ.

С УВАЖЕНИЕМ, АДМИНИСТРАЦИЯ ПРОЕКТА!

УВАЖАЕМЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ! ВАШ ПРОФАЙЛ БУДЕТ ЗАБЛОКИРОВАН НА ТРИ ДНЯ! ПРОСИМ ВПРЕДЬ НЕ НАРУШАТЬ ПРАВИЛА ПОЛЬЗОВАНИЯ. НАПОМИНАЕМ ПОСЛЕДУЮЩИЕ ВЗЫСКАНИЯ: БАН НА 10 ДНЕЙ, ВЕЧНЫЙ БАН! ОБСУЖДЕНИЕ МОДЕРИРОВАНИЯ ЗАПРЕЩЕНО. МОЖЕТЕ ЖАЛОВАТЬСЯ АДМИНИСТРАТОРУ!

(тут ошеломлённый Валерий Юрьевич увидел изображение захудалой церквушки какой-то там богоматери, неподалёку от его дома)

С УВАЖЕНИЕМ, АДМИНИСТРАЦИЯ ПРОЕКТА!

— Что за…- начал говорить возмущённый Валерий Юрьевич, но не договорил, не успел. Он исчез. Бесшумно дематериализовался, перестал быть. С одеждой, туфлями и часами «патек филипп». Преступный же «макбук», как ни в чём не бывало показывал стандартную заставку.

Исчезновение заместителя городского прокурора наделало шуму. Таинственное, загадочное исчезновение, чёрт знает что такое. В кабинет заместитель заходил. Сидел там, пил чай и разговаривал по телефону. Бумаги были в наличии, тут же на столе, рядом с макбуком. Был в наличии даже портфель с изрядной суммой иностранной валюты. Не было только Валерия Юрьевича. Здание прокуратуры он не покидал, если судить по камерам. И даже больше — потерявшая голову секретарь Маргартита Степановна клялась и божилась, что он не покидал даже собственного кабинета. Городской прокурор встревожился. Областной прокурор проявлял неудовольствие и острил что-то наподобие «вознёсся на небеси».

Полковник Зазнайцев прибыл с командой оперов и экспертов. Исследовал прокуратуру. Не преуспел. Был призван служебный пёс, специализирующийся на поисках краденного. Попав в кабинет, он некоторое время тревожно принюхивался, а затем, поджав уши, забился под прокурорский стол и ни за что не хотел выходить. Полковник Зазнайцев крепко задумался.

Многочисленные любовницы и жёны плакали в голос. Петя Кикиморашвилли тоже плакал, уйдя в кокаиновый загул с целым батальоном несовершеннолетних блондинок. Всё же уважаемым человеком был Валерий Юрьевич, не какой-то там захудалый недопрограммист. Оптимисты высказывали предположения одно невероятнее другого. В частности, что зам по пьяной лавочке распахнул окно. Вылез в него. Неким непостижимым образом закрыл окно изнутри. И сбежал по карнизу в направлении неведомом. Пессимисты резонно возражали, что этаж — третий. И слабо оптимистам даже в трезвом виде повторить такой головокружительный трюк?! И что фамилия Валерия Юрьевича совсем не Копперфильд, а Куницын. Оптимисты же побивали пессимистов одним резонным вопросом: а куда ж он тогда девался? И пессимистам крыть было нечем. Только руками разводили беспомощно.

Через два дня случилась комиссия и без Валерия Юрьевича не заладились дела, получил прокурор городской нахлобучку, а областной — неудовольствие начальственное. Даже не помог портфель, его сглотнули и не сказали спасибо. В воздухе запахло самым отвратительным видом перемен из всех возможных — переменами кадровыми.

Ровно через три дня после своего исчезновения, Валерий Юрьевич появился. На том самом месте, с коего исчез. В кабинете. Опечатанном, между прочим. И закрытом снаружи. Он помнил, как прочёл белиберду с экрана «макбука», как провалился куда-то в темноту, будто сознание потерял. А теперь вот снова в сознании, но в кабинете всё не так как было! И где, спрашивается, портфель с деньгами?! И что вообще происходит?!

Конечно же, Валерия Юрьевича спасли, дверь отворили, дали ему цейлонского чая и французского коньяка, а Маргарита Степановна второй раз за три дня потеряла голову. И сознание. Все требовали объяснений, а у Валерия Юрьевича их не было. Куда он исчез? Каким образом? Где пропадал три дня? Как появился в запертом кабинете? Валерий Юрьевич сказать не мог ничего. Он сначала думал, что пал жертвой какой-то зловещей, дьявольской шутки, а затем понял, что серьёзно дело, что не до шуток и испугался. Объяснившись же с непосредственным начальством, испугался ещё больше. Начальство было злобно и холодно. Начальство ставило вопрос о трёхдневном прогуле и неполном служебном соответствии. Начальство, в свете возможных кадровых изменений, подозревало и, что самое страшное, общалось тоном сухим, официальным. Оставалась у Валерия Юрьевича одна лишь дорога — на больничный, а с больничного  в ночной клуб — запивать и занюхивать нежданное горе.

Так и поступил несчастный и уже там, в клубе, среди мечущихся пьяных теней, вспомнил о странном сообщении, которое показал компьютер. И что-то там было про три дня, про бан. А ещё про убийство по неосторожности и побег с места преступления. И внезапно: ОБСУЖДЕНИЕ МОДЕРИРОВАНИЯ ЗАПРЕЩЕНО. МОЖЕТЕ ЖАЛОВАТЬСЯ АДМИНИСТРАТОРУ! И церквушка возникла перед глазами, та самая, с компьютера… Нехорошо стало Валерию Юрьевичу. Но кой-какой план всё же сложился у него в шумящей голове. Прагматичный весьма: вышибать иррациональное иррациональным. Хотя бы попробовать.

На следующий день, выспавшись и похмелившись слегка, Валерий Юрьевич отправился в церковь. Чин-чином: припарковал белый джип, раздал по купюре сирым у входа, перекрестил лоб, мобильники на беззвучный режим поставил… Сооружение культа не понравилось Валерию Юрьевичу совершенно. По долгу службы ему порой приходилось бывать на церковных тусовках особенно на «большие праздники» — рождество&пасха и там было намного круче, намного духовнее, богоугоднее — размах, позолота, поставленные голоса певчих и необъятные животы жрецов, и публика серьёзная, внушительная — вот губернатор стоит, крестится, вот мэр свечку ставит — умилительно, соборно! А здесь что? Полдюжины бабок слегка под девяносто? Низенько, неопрятно, неблаголепно… Поп и на попа не похож, а на металлиста-расстригу. Худой, борода редкая и крест на впалом животе не от картье, а позолоченный — по всему видать. И вроде синяк под глазом.  Какой тут катарсис может быть? какое общение со всевышним?

Но снова случилось чудо с Валерием Юрьевичем. Уже которое по счёту за такой малый срок. Одна из икон, какой-то второстепенный забытый святой, обратился внезапно к нему по-казённому и бесцеремонно даже.

— АДМИНИСТРАТОР СЛУШАЕТ! — сказал святой строго, низким голосом. И посмотрел сурово, исподлобья.

Вздрогнул Валерий Юрьевич, похолодел малость. Но в панику не ударился, ибо ожидал чего-то подобного. Отметил только, что никто из присутствующих ничего не слышал. А значит, остаётся только два варианта. Либо он, Валерий Юрьевич, сошёл с ума, больничный ему теперь продлевать и продлевать, либо…

— Жалоба у меня… — вполголоса, так, чтобы не слыхали старухи, пробормотал он.

— АДМИНИСТРАТОР СЛУШАЕТ! — повторил святой раздражённо и грозно сверкнул глазами.

Валерий Юрьевич подошёл поближе к иконе, потому как вести дискуссию на расстоянии было неудобно. Подошёл и взмолился.

— Мя, грешного! — сказал он. — Иже на небеси. За что меня так? Во имя отца и сына. С работы прут теперь. На три дня выкрали куда-то. За что? За парня того, в кедах? А я разве виноват? Нет, виноват, виноват! Но разве ж я один? Вот дочка заместителя губернатора на «бмв» жигуль протаранила. Три трупа. А папа её того и гляди на повышение пойдёт. В министерство. Она в Ниццу, он в министерство. А три трупа ведь! Или судья! Тот вообще мамашу с коляской уделал. Беременную. Двадцать свидетелей. Я его видел на прошлой неделе — с новым бой-френдом. Лет шестнадцати. Будут теперь жить долго и счастливо. Месяца два. А там нового заведёт, помоложе, покрасивше… А беременную уделал. Ему можно, значит?! А сам губернатор? Я, господи, лично документы видел. Деньги, что на новую больницу выделили — почти все украл же. А без больницы, господи, мрёт народ православный! Шибко мрёт! Справедливость-то, господи! Я же справедливости служу. Виноват, знаю. И что этого, в кедах, сбил. И вообще. Сажаю кого ни попадя. Хотя это же не только я. Это и суд. И следствие. И адвокаты. И Зазнайцев, который полковник. Будущий генерал. Он же меня отмазал?! И теперь ему звёзды генеральские через пару лет. Лампасы. А меня — под забор?! Как мусор?! Несправедливо. Неспортивно. Это ж не я. Это система. Все такие. Сажают, пьянствуют, взятки берут. Трахают друг друга. Хоть прокурор, хоть сенатор. Хоть простой работяга, который у меня со стройки рубероид п#зд#т. Хоть из ваших — митрополиты всякие, епископы. Всюду одно. А мне жаль того… как его.. в кедах! Я скорблю, может! Я, может, всех людей люблю, весь мир! А мир ко мне всё время ж@пой поворачивается. Как будто у него других мест нет. А может нет, господи?! Может всё человечество х#рово устроено, всё бытие? А раз так — за что меня карать и с работы гнать? Может на моё место ещё худший придёт. Будет бесчинствовать. Большие срока для невиновных просить. А я большие ведь не прошу. Для невиновных. Мне, господи, в детстве бабка книжку читала. Зелёную такую, с крестом. Там про первородный грех было, я запомнил. Что все согрешили. Хорошая бабка была, господи. Померла. Скорая не доехала — зима, метель сугробы. Сказали — у нас полгорода таких бабок. Я бы их сейчас…  В общем, ты меня, господи, помилуй. Давай как-то решать вопрос. Иконостас, там. Церквушку эту подремонтировать. Попу на кормление. Ты только скажи.

— ПРЕТЕНЗИЯ ОТКЛОНЯЕТСЯ! — сказал святой сердито. — ПРИВЕДЕННЫЕ ДОВОДЫ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ, НАКАЗАНИЕ ВЫНЕСЕНО В СООТВЕТСТВИИ С ПУНКТАМИ ПРАВИЛ 1.17, 1.52, 3.99, 7.09. ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ЧТО ПОСЛЕДУЮЩИЕ НАРУШЕНИЯ МОГУ КАРАТЬСЯ ВЕЧНЫМ БАНОМ .

— Эх, господи… — молвил печально Валерий Юрьевич. И поник головой.

— С УВАЖЕНИЕМ, АДМИНИСТРАЦИЯ ПРОЕКТА! — скороговоркой оттарабанил святой и вновь стал иконой.

В расстроенных чувствах вышел на улицу из храма Валерий Юрьевич. Раздал убогим какие-то купюры, закурил, завёл белый джип. И поехал, куда глаза глядят.

И вроде бы нормально ехал Валерий Юрьевич — восемьдесят-девяносто, бога не забывал, да и не шестьдесят же тащиться. Это неуважение даже к японскому автопрому. И, на беду свою, скромен был Валерий Юрьевич, без водителя ехал, самостоятельно, по телефонам не болтал даже, но думал о бытии, и о несовершенстве всеобщем, и о первородном грехе… И тут, чёрт его знает откуда, выбежала на проезжую часть пигалица лет пятнадцати, а может и двадцати пяти. В розовой маечке. И в кедах. Бежала она по сторонам не глядя, а когда оглянулась, то узрела белый джип, на неё несущийся и драгоценную секунду пропустила, оцепенев от ужаса, а могла бы отпрыгнуть в сторону, теоретически — могла. Но практически получилось так, что ударил по клаксону Валерий Юрьевич и по тормозам тоже ударил; и взревел клаксон, и завизжали тормоза на неухоженном асфальте, но бессмысленно, потому как дистанция слишком невелика была… Не капотом, но всем телом почувствовал Валерий Юрьевич удар. И вновь, то ли страхом, то ли чувством самосохранения влекомый, убежал, скрылся с места катастрофы, затерялся в раскалённых пыльных улочках. Машину он, как и в прошлый раз, оставил. Не от хитрости, но по привычке, скорее. Машину оставил, а сам побрёл по пыли придорожной неведомо куда. И брёл он так, и не думал ни о чём совершенно, пока не раздался телефонный звонок. Полковник Зазнайцев.

— Здравствуй, Валерий Юрьевич! — в голосе Зазнайцева неудовольствие явное сквозило. — Опять ты стал жертвой преступления?! Нет, ну что ж ты будешь делать? Слышь, Валерий Юрьевич? Может тебе с недельку на общественном транспорте поездить? А то машин у тебя, как фантиков у дурака, а в городе пешеходов маловато. Взял, понимаешь, моду…

— Это я, — тихонько сказал Валерий Юрьевич.

— Да я слышу, что ты, — рассмеялся нервно Зазнайцев.

— Нет. Не в том смысле. Я сбил. И тогда, и сейчас. Чистосердечно признаю. И раскаиваюсь.

— Да ты пьяный, что ли?! — взревел полковник. — Нет, ну так и есть. У него вторую машину угнали, он и напился с горя. Завязывай.

— Явку с повинной, — пролепетал Валерий Юрьевич.

— Че-го?!!

— Моя тягчайшая вина. Миа кульпа. Прими заявление. Я всех сбил. Не хочу вечный бан. Боюсь.

— Под веществами! — догадался Зазнайцев.

— Администрация проекта, — начал объяснять прокурор.

— Ну тебя к чёртовой матери!

Раздались гудки. А Валерию Юрьевичу некстати подумалось, что опять пешеход в кедах. Напасть. И что теперь будет, что? Додумать не успел, телефон оповестил о пришедшей смске. Дрожащей рукой поднёс дисплей к глазам Валерий Юрьевич и прочёл роковое.

Никнейм: КУНИЦЫН ВАЛЕРИЙ ЮРЬЕВИЧ

Статус: ЗАМ. ГОР. ПРОКУРОРА

Текущее положение: АКТИВЕН

Дата регистрации: 7 АПРЕЛЯ 1967 Г.

Всего на Земле: 37ЛЕТ, 4 МЕСЯЦА, 10 ДНЕЙ, 4 ЧАСОВ, 32 МИНУТЫ, 6 СЕКУНД

Активное нарушение: УБИЙСТВО!!! УБИЙСТВО ПО НЕОСТОРОЖНОСТИ. ПОБЕГ С МЕСТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ.

Рекомендуемое  наказание: БАН! БАНБАНБАНБАН!

Срок рекомендуемого наказания: ВЕЧНО, ВСЕГДА, ПОСТОЯННО.

УВАЖАЕМЫЙ ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ! ВАШ ПРОФАЙЛ БУДЕТ ЗАБЛОКИРОВАН НАВСЕГДА, БЕЗ ВОЗМОЖНОСТИ ВОССТАНОВЛЕНИЯ. ОЧЕНЬ СОЖАЛЕЕМ!

С УВАЖЕНИЕМ, АДМИНИСТРАЦИЯ ПРОЕКТА!

«Администрация проекта», — подумал в ужасе Валерий Юрьевич, вспоминая сурового святого — обитателя неблагоустроенного культового сооружения. Подумал и пропал. На этот раз навсегда пропал, как это часто бывает с людьми, самолётами, кораблями и целыми странами.

А у полковника Зазнайцева по экрану монитора пробежала странная рябь.

Источник материала
Материал: Sheldon Lee
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем сообществе пользователем Proper на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения. Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта на EMAIL abuse@newru.org с указанием адреса (URL) страницы, содержащей спорный материал. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.

Читайте также:

1 Комментарий
старые
новые
Встроенные Обратные Связи
Все комментарии
maken
maken
6 лет назад

Зачёт! Классная сказка!

Чтобы добавить комментарий, надо залогиниться.