«Чернобыль» – довольно унылая гей-драма, если разобраться. Банальная и предсказуемая. Весь сюжет крутится именно вокруг радужных взаимоотношений Легасова и Щербины. Удивительно, что создатели этой поделки не отработали тему до конца.

Если же отбросить сексуальные коннотации и убедить себя в том, что отношения двух главных героев чисто приятельские (что уже довольно сложно сделать, учитывая текущую повестку: так, сволочи, вы изуродовали восприятие произведений масскульта!), то тогда перед нами архетипичный сюжет о напарниках, затасканный Голливудом до состояния хорошо отполированного баяна. Борхес утверждал, что сюжетов всего четыре, Жорж Польти насчитал аж тридцать шесть.

В Голливуде (и не только) история становления дружбы казалось бы посторонних людей – точно в топе. Абсолютно такой же сюжет в «Зелёной книге», в «Людях в чёрном» и прочих подобных комедиях, в первом «Такси», в «Гарде» (которая «Однажды в Ирландии»), в неоправданно популярном идиотском фильме «1+1», даже – ну надо же! – в пародийном «Кто подставил Кролика Роджера». Холмс и Ватсон – почти то же самое. Даже финальный твист «Билбордов», когда герои Макдорман и Рокуэлла внезапно из врагов превращаются в напарников – именно то же самое.

Чернобыльская АЭС, взрыв реактора, даже сам по себе СССР – это антураж. Убери из сериала Чернобыль и замени на что угодно – ничего не изменится. То есть это сериал не о Чернобыле. Поэтому лозунги о том, что показали какую-то «правду», довольно сильно удивляют. С тем же успехом можно было бы изобразить быт африканских племён весной 1986 года – тоже правда, почему нет?

Никакого Чернобыля в сериале нет совсем: есть совершенно скомканный набор пошлых и дешёвых клише. Сюжет валится с ходуль с самого начала. Вплоть до пятой серии фильм напоминает скорее какой-то скетчком с чередой разных персонажей: если заранее не знать историю катастрофы, то разобраться в происходящем практически невозможно. Что-то взорвалось, кто-то виноват, классический пример ситуации FUBAR (или SNAFU, или FUGAZI – подходит всё). В пятой серии авторы внезапно решили объяснить что к чему путём ретроспективного рассказа. Это так не работает.

Такой ход продуктивен в детективах: в течение всего произведения нам подкидывают разные куски общей картины, которые в общий паззл умудряется собрать лишь только сыщик-протагонист. Получается обычный вау-эффект: вот, мол, оно как! Сюжет как бы играет новыми красками, когда зритель перебирает в голове все былые загадки, уже зная их решение. К чему подобный приём в унылом и разваливающемся «Чернобыле», где никаких загадок особенно и нет?

Остальные сюжетные линии или опять-таки клишированные (пожарный с женой), или натужные (история Хомюк), или попросту идиотские (мальчик с ружьём). Хомюк вроде бы нужна для заявления темы «герой-одиночка против системы», где её полудиссидентская работа призвана вскрыть «пороки» этой системы, но и она скорее подчёркивает эволюцию довольно интимных отношений Легасова и Щербины. А эти отношения прямо хрестоматийные: от криков «мистер учёный, занимайтесь своими учёными делами» и «я вас сейчас сброшу с вертолёта» через «пойдём-ка пролугяемся под руку» и «я вам водочки принёс, не хлопнуть ли нам по рюмашке» до «мистер судья, занимайтесь своими судейскими делами, а мой всё же закончит свою речь».

Хомюк с её арестом в тему: дружбаны и тут её вместе выручают. К слову, о семьях обоих – ни слова. И правда, зачем, когда такой сюжет рисуется?

Может ли такой фильм называться «Чернобыль»? Почему нет, есть же фильм «Титаник» о любви бедного парня и пухлой богачки. Там катастрофа – такой же антураж для раскрытия любовной линии. При этом же нет ничего ни о реальном корабле «Титаник», ни о причинах катастрофы, ни о спасательной операции. Любовь, слёзы и Ди Каприо. Сериал «Чернобыль» – ровно то же самое. Только кто придумал первым вслух произнести, что это фильм о катастрофе? Ничего, нуль, зеро. И набор мифов, баек и прочей крипипасты.

В фильме нет никакого «реализма». Он снят не реалистично, а натуралистично. Понимаете разницу между реализмом и натурализмом? Натурализм – это описание любовного акта Берии и Сталина в сорокинском «Голубом сале». Не надо же объяснять, что к реальной истории эта сцена не имеет никакого отношения? Натурализм – это сгоревшие и истлевшие тела пожарных и работников станции, это пугающая совершенно «заклёпочная» дотошность в деталях поздесоветского быта. И да, после всех этих Foma Kinyaev натуралистичность деталей именно что пугает (и, пожалуй, во всём сериале не пугает больше ничего). Всё остальное – сказка, рассчитанная на впечатлительных студенток филфака и доблестных рыцарей фейсбука. О каком саспенсе вообще может идти речь, если самый драматичный кусок фильма – реальная фонограмма переговоров служб реагирования?

Всё остальное наполнение сериала – вереница довольно банальных и пошлых голливудских штампов: невинные и обречённые влюблённые, тупые военные, властные большие чиновники (но способные на великодушие чисто от скуки, в силу пресыщенности жизнью), коррумпированные мелкие чиновники (и наплевать, что коррупция в СССР принимала скорее нематериальный характер в силу совершенно другого социально-экономического устройства – то была коррупция привилегий), трагедийный маленький человек (в данном случае – с винтовкой Мосина) и так далее.

С характерным же набором черт, поведенческих паттернов, нравственных установок: сумасшедший Дятлов, наглые шахтёры, трусливые атомщики и так далее. Ни русские, ни советские люди так себя не ведут и не вели. Это фильм не о Советском Союзе и не о советских людях, это фильм – о капитализме и США, об их моделях поведения, об их нравственных установках. Они сняли сами про себя – вот в чём анекдот. Фактов в фильме почти нет, а то, что хотя бы отчасти похоже на пересказ реальных событий, пересказано в каком-то юродивом ключе.

Отдельный разговор – это полное искажение реальных характеров и реальной мотивации героев. Искажение вплоть до превращения персонажей в какой-то чахлый мятый серый картон. Особенно прошлись по Дятлову: в фильме он предстал просто инфернальным дегенератом с гангстерскими манерами, бешеной мордой, покалеченной психикой и соответствующим форматом поведения. Киношные Щербина с Легасовым похожи на реальных людей примерно так же, как артист Хабенский похож на тех, кого он пародирует в отечественном кино. При этом поведение практически всех героев опять же максимально клишированное и заскриптованное.

Всё это отражается и в сценах: один только эпизод с «угольным министром» чего стоит. Что-то такое из гангстерских боевиков. «Ты пришёл к нам, шахтёрам, но сделал это без уважения». Кстати, бесперечь бухающие персонажи – это тоже типично голливудский штамп. Вспомните, как часто в своих фильмах они показывают героев со стаканом вискарика. Совершенно англо-саксонская привычка ведь, русские так не пьют. (И тут опять слышится хор фанатов этого произведения: сняли про нас! Всё правду! Как есть!) Обувной райкомовец – чушь. Взятка в больнице – чушь. «Мост смерти» – чушь. Образ афганца – чушь. Поведение шахтёров – болезненная чушь. Почти все действия Дятлова – скотская чушь. Балаган в суде – смешная чушь. Угрозы кагэбэшников Легасову – избитая (и снова типично англо-саксонская по антуражу) чушь.

Мелочи? Нет, не мелочи, читайте дальше.

Чушь весь фильм практически от начала до конца. Все эти обои, кофточки, ковры, причёски – это натурализм, а не реализм, повторю. И самое поразительное, с какой радостью поколение миллениалов встретило эту «правду»: почти ни у кого не возникло никакого диссонанса. То есть выросло уже взрослое поколение, воспитанное на нетипичных, нездешних социальных и поведенческих паттернах. Напомню, что впечатление – это когда впечаталось. То есть вот это вот всё – впечаталось. Как до этого десятилетиями впечатывались другие элементы общей идеологической картины.

А потом все эти двадцатипяти-тридцатилетние дети удивляются, почему их родители не хотят смотреть и воспринимать эту чушь. А всё просто: миллениалам рассказывают тупую сказочку о том, то современная РФ – это прямой наследник СССР. Что Путин – это довольно точная реинкарнация если не Сталина, то хотя бы его лайт-версии Брежнева. Миллениалы благоговейно слушают, при этом совершенно не понимая, что нынешняя РФ является даже не оппонентом, а настоящим врагом СССР. И что ничего общего в этих двух государствах, кроме географического положения и этнического состава, нет. Это государства-антагонисты (к слову, и брежневский и тем более горбачёвский СССР были антагонистичны тому, который устраивал индустриализацию и побеждал в войне). Поэтому, когда запрещают «Смерть Сталина» – это не значит, что антисталинисты Путин и Мединский обиделись за того, кого они ненавидят. Это всего лишь для того, чтобы «ботва не верещала». А вот такое куда более тонкое и техничное типа «Чернобыля» – пожалуйста. И это куда круче работает. Теперь, кстати, и по эту сторону границы: фильмы «Время первых» и «Движение вверх» ровно о том же самом. О «порочной системе» и победе расправивших плечи атлантов – вопреки.

Уже не нужно врать напрямую и искажать конкретные факты: достаточно показать бешеного самодура-дегенерата Дятлова, хитрого, циничного и при этом глупого Брюханова, трусливого Фомина – и всё начинает прекрасно работать. Всё по канонам Гомера Симпсона: если собака подозрительно бегает глазами по сторонам, то это подозрительная собака. Приёмчик дешёвый до смешного. К этому всё та же общая атмосфера тоталитарной убогости и тоталитарного же подавления. К этому опять же тоталитарные репрессивные механизмы (рассказы о прослушке, слежке, расстрелах в 86-м году). Тоталитарная же природа катастрофы: тоталитарные кгбшники, ни во что не ставя жизни затоталитаренных до состояния перепуганных овец советских тоталитарных граждан, построили неэффективную (имманентно в силу своей тоталитарности) и тоталитарно опасную ядерную бомбу, тоталитарно её взорвали в силу своей тоталитарной несостоятельности к свободному полёту души и гуманизму, потом тоталитарно утилизировали граждан и врали, врали, врали. В этом эмоциональном нагромождении даже самая отрезвляющая правда будет моментально девальвирована.

Враньё там даже не о самой катастрофе, не о «совке» (по большому счёту, поздний совок любить и ценить реально почти не за что, разве что если сравнивать с нынешним днём). Хотя и о катастрофе, и о стране, и о людях – дерьма навалили дай бог.

Враньё в том, что это по сути – альтернативная история. Альтернативная реальность. Которой на самом деле не было. Нас насильно переносят в кривое настоящее, искажая прошлое. И вот в этом кривом настоящем с оболганным прошлым мы и будем теперь жить – никакого делореана, заметьте, не понадобилось. При этом нагло врут и говорят: вот вам правда, надо говорить правду, вот они там все говорили неправду, надо говорить правду! И при этом – продолжают врать. Поразительный цинизм.

Фанаты восхищаются точностью «деталей». При этом как раз самое большое враньё – именно в этих деталях. Но не в костюмчиках-обоях-физиономиях (кроме главных героев, которые ни внешне, ни по типажу совершенно не похожи на прототипов, ряд других персонажей – выглядит весьма аутентично), а в деталях событийных. Отстрел животных какими-то детьми и алкашами – ложь. Крушение вертолёта – ложь (он разбился в другое время и по другим причинам). Всеобщая дезорганизованность и бардак – ложь. Умышленная отправка на убой всех подряд от шахтёров до солдатиков – ложь. Слова о «биороботах» – ложь. И так далее.

При этом нужно понимать, что это за ложь. Это очень правильная и хитрая её разновидность. Эта такая ложь, которая не просто является ошибкой, анахронизмом, неточностью, художественным допущением (этот аргумент, к слову, самый идиотский). Всё это формирует общую тональность, рисует мрачную серо-коричневую картину. Прибавьте к этому неказистый быт и атмосферу убогости (во многом благодаря цветокору, ракурсам, акцентам и прочим чисто киношным хитростям) и художественные приёмы – и вот он катарсис.

А дальше уже настройка, отладка. Расстрел щенков – настолько пошлая сцена, что о ней можно сказать лишь то, что рассчитана она на совсем уж эмоционально податливых (не очень умных, короче) людей. Что, кстати, говорит о том, что авторы сознательно старались влиять на разные уровни восприятия. Но есть куча менее топорных моментов. «Во Франкфурте детей не пускают на улицу» – и тут же советские «ненужные» детишки показаны на фоне апокалипсиса. Тут тоже довольно в лоб: «там» даже вдали от радиации о детях проявляют сверхзаботу, а «тут» – все и каждый, каждый и все вместе – расходный материал, ничтожные шестерёнки тоталитарной системы. Это, в общем-то, один из главных посылов фильма. Но не только «тут» страдают от этого тоталитарного монстра: сколько раз в фильме упоминаются Украина, Польша, Прибалтика, Белоруссия? При том, что описанный радиус возможного радиоактивного поражения должен был захватить и половину европейской части России – но об этом кто ж будет вспоминать. (Сразу понятно, кто виноват, а кто жертва, правда?)

Но всё-таки решили бить наверняка – и напихали откровенной лжи. Так надёжнее. Зачем? Идиоты и так радостно верещат: правда, которую от нас скрывали!

И вот по грядкам фейсбука полились волны гнева: суки! Биороботы у них! Поганый тоталитарный совок! Ненавижу!

Мелочи, да? Нет, не мелочи. Это так и работает. Врут они, а «с%ки поганые» – не они.

Но вот как кино – скучный и унылый набор самых примитивных штампов и сюжетных ходов. Но, видимо, и вправду работает на ширнармассы именно вот эта каша из дешёвых эмоций и красивой картинки.