Ровно два года назад комитет против пыток (КПП) внесён в реестр иностранных агентов. Тогда же, будучи несогласными с этим, КПП пообещали прекратить свою деятельность на территории РФ. Тогда же они выпустили фильм и фотоотчёт о своей деятельности.

В фильме наиболее впечатляют первые два случая. Это когда погиб парень, стремящийся попасть в ОМОН, погиб на экзаменах по рукопашке (самый яркий пример применения пыток, хе-хе). Второй же случай — когда мужик, будучи пьяным и без прав за рулем автомобиля, хамил ментам напропалую, при этом оказавшись избитым до «атрофии мозга». То есть до этого избиения его мозг, как предполагается правозащечниками, был безупречно функциональным, а после избиения атрофировался.

Фотоотчёт также доставляет. И даже не тем, что составлен по материалам, собранным во времена, предшествовавшие реформе МВД, а тем, что наиболее кричащими пытками в нем показана гибель годовалой Хеды Магомадовой, погибшей в результате обстрела федеральными войсками чеченского села Хал-Келой в 2000 году.

Я не говорю о том, что показанные КПП примеры случаются практически в любой стране. Я не говорю о том, что с этими явлениями, как и с причинами, их порождающими, не нужно бороться. Мне непонятно лишь одно — почему бороться с этим необходимо на деньги Госдепа США?

И, коль уж вы в соответствии с федеральным законом оказались в реестре иностранных агентов, причём совершенно заслуженно, почему нужно возмущаться и грозить страждущим защиты от пыток прекращением своей деятельности? А самое непонятное для меня — если уж два года назад пообещали прекратить свою деятельность, что помешало исполнить обещание? Новые гранты? Усиление борьбы с режимом Путина на всех фронтах?

Или с реформированием МВД стали больше пытать, и прозападная совестливость не позволяет оставаться в стороне от полицейского произвола? Но тогда при чём тут вице-консул США? Для чего необходимы встречи с ним? Неужто для обмена опытом по борьбе с пытками в Гуантанамо?