Павел Дуров пишет в своем канале про казанского стрелка:

Стрелявший в Казани упомянул о своих планах в созданном для этого Telegram-канале всего за 20 минут до теракта. На момент совершения теракта в канале был ровно один участник – сам его создатель.

Стрелок сделал канал публичным лишь за 15 минут до теракта, вероятно, намереваясь оставить его как предсмертную записку.

Даже если бы правоохранители каким-то образом осуществляли мониторинг всех Telegram-каналов в реальном времени, едва ли они успели бы предотвратить трагедию за столь короткое время: преступник намеренно не раскрывал своих планов заблаговременно и не дал никакой конкретики.

Модераторы Telegram действовали быстро: в течение часа после получения первых жалоб они заблокировали канал за призывы к насилию. Однако жалобы и подписчики появились в канале лишь после того, как убийца был задержан полицией.

Эмоциональная реакция в связи с чудовищными событиями в Казани – искать виновных среди третьих лиц, от создателей компьютерных игр до директоров школ. Однако нужно признать: полностью защитить общество от действий психически нестабильных людей невозможно. Статистически один из миллиона человек может оказаться социопатом, готовым к немотивированной агрессии.

Я вынужден согласиться, что Дуров в данном случае прав в главном: Стопроцентной защиты от психа-одиночки — если перед нами он (а в Казани вполне возможно был он) — нет.

Стопроцентной защиты от психа-одиночки — не может быть.

Защита от психа-одиночки как таковая пролегает в плоскости «меньше жертв — больше жертв». К сожалению.

Защита от психа-одиночки не пролегает в области контроля интернета, контроля за распространением оружия, контроля за психическим здоровьем граждан, контроля за содержанием видеоигр и т.д.

Тем более, защита от психа-одиночки не пролегает в области превентивного запрета всего и вся для всех. Запрета чего бы то ни было. Потому что даже сосед, брат, родитель, ребенок и т.п. непосредственные контактеры с психом
— не могут думать как псих. А более крупные системы — например, государства, причем любые — лишены этого навыка тем паче.

Любому человеческому фактору — тем более в его экстремальном проявлении, каковым является псих-одиночка, тем более проявившийся на публике в последний момент (о чем и толкует Дуров) — можно противопоставить только более мощный человеческий фактор. Офлайн. Здесь и сейчас.

Убийца с дробовиком? Закрыть все двери изнутри, залечь в укрытиях за партами и пр., не подходить к окнам, вызвать и ждать силовиков. Так, кстати, и поступили многие учителя 175-й гимназии. Очень многие. Спасибо им.

Газ? Намочить тряпки, прижать к лицам, эвакуироваться, жать вызов.

Пожар? Здесь давно уже существуют правила безопасности. О которых и нечего говорить, а толко уметь соблюдать. Как и в прочих случаях.

Drill. Волшебное слово между «рутиной» и «процедурой». Это означает, что, допустим, того же школьного ОБЖшника коллеги-учителя должны ненавидеть больше, чем свое родное РОНО, как бы его ни звали. Потому что ОБЖшник и должен стать тем самым кнутом, которым вбивается drill.

Команда «газы» дана для всех, как мы помним из старой рекламы. И никому никакой фиесты. И строго офлайн — в котором, как это ни странно прозвучит в наш дигитальный век — к нам до сих пор приходят основные неприятности.

Психи-одиночки с дробовиками, например.