В Советском союзе, да и в постсоветском несоюзе, ковры были свойственны бедным. Точнее так, ковры, конечно, были у богатых, но бедные ковры вожделели. Причем богатые не замечали своих имеющихся ковров, что естественно для богатых, а бедные не замечали своей бедности.

Ковры вешали на стены. И, представьте себе, висящий на стене ковер был признаком некоторого достижения. Потому что ковер нужно было купить, а стоить он мог, например, восемьсот рублей — 4-5 советских зарплат. Но даже те, кто имели эти 4-5 зарплат, могли не иметь ковра. Потому что на ковер нужно было вставать в очередь, иметь доступ к распределителям, жить вблизи соответствующих магазинов, знать нужных людей. И еще, напомню, иметь 4-5 зарплат.

Просто представьте, что у вас сейчас зарплата 120 000р. И вот вы откладываете с каждой зарплаты половину в течении года, параллельно ищете нужные связи, чёрные ходы в ковровые магазины, стоите в очереди, чтобы через год купить ковер. И это даже не ковёр авторства, я не знаю, Джакометти. Это просто ковер.

Зачем? А как же! В доме должен быть ковер. Причем на пол его класть нельзя — жалко. Ковер нужно вешать на стену. Вот это лавкрафтовское бесовство цветов и форм, называемых узорами, нужно повесить на стену, и смотреть на него всю жизнь. Никто ж не знал, что так получится, все были уверены, что это на всю жизнь.

Моя бабушка в смысле ковровладения добилась выдающихся результатов. Бабушка была бедной. У нее была обычная советская, а потом постсоветская пенсия, а также разные льготы от производства, совета ветеранов, ареопага инвалидов и чего там еще, которые позволяли ей покупать ковры. В однокомнатной квартире площадью 34 кв.м. висело пять ковров. И это были не пыльные пергаменты с оленями, это были настоящие шерстяные ковры ручной — хрен его знает, какая еще бывает — работы. Пол при этом был крашен каким-то масляным дерьмом, но на стенах ворсились роскошные ковры.

Свой главный ковер — апофеоз её персонального благополучия — бабушка так и не увидела в развернутом состоянии. Получив какие-то редкостные талоны, уговорив включить ее в очередь, гремя медалями и удостоверениями, за огромные деньги бабушка на излете великой эпохи купила ковер размером 5 на 5 метров. Его нельзя было развернуть в ее малогабаритной ховринской квартире, и в нашу коммунальную комнату он, естественно, не лез.

Всю свою ворсовую жизнь этот пылесборник провел в сложенном состоянии под моей кроватью. Потом он потерялся при переезде, нашелся, но сгнил в гараже, который тоже позже снесли. Кстати, гараж — еще один предмет вожделения советских бедных.

У нас было всё, такими бедными мы были.