Скандальное увольнение Тимура Олевского с телеканала «Настоящее Время» (подразделение «Радио Свобода») вызвало целую волну обсуждений корпоративных этических норм в СМИ. Однако Олевский далеко не первый российский журналист, не прижившийся в пражском холдинге.

RT поговорил с Александром Орловым, бывшим шеф-редактором центральноазиатской новостной программы на «Радио Свобода». Он рассказал о корпоративной культуре в холдинге, цензуре и «журналистских стандартах корпорации», а также о своём увольнении «за путинизм». Александр Орлов работал в столице Чехии в 2015—2016 годах.

— А на работе как это всё отражалось?

— Проблемы начались вместе с широкомасштабной войной в Сирии: военная цензура, темники какие-то. Буквально — Океания и Остазия в каждом выпуске меняются местами.

В сентябре, кажется, 2016 года, меня неожиданно вызвали с претензией: я где-то в выпуске назвал членов «Аль-Каиды» (запрещена в России) террористами, а террористической группировкой её стало нельзя называть.

Я спрашиваю: «Как же ваши башни-близнецы?» «Они были 15 лет назад, — отвечают, — а сейчас всё поменялось. Так что вы обязаны следовать рекомендациям, которые из центрального офиса присылают».

И началось… «Зачем ты сказал «террористы»? — «Чтобы обозначить, с кем война идёт…»

Нельзя было ничего говорить: ни «мусульмане», ни «шииты», ни «сунниты», ни «езиды», ни «христиане» — ничего. Нет «Аль-Каиды», нет ИГИЛ (запрещены в России) — только повстанцы. Все — повстанцы. И всех их беспощадно убивают ужасные русские бомбы — химические в основном. Объясняешь, что повстанцы — это в современном русском языке более чем позитивное определение. Нет.

Шиитов, справедливости ради, иногда можно (и даже нужно) было называть террористами. На донбасских же «повстанцев» не согласились, ибо слишком положительная коннотация на русском.

Был сюжет с Украины. К сюжету из детского лагеря батальона «Азов», где дети с руной «волчий крюк» на курточках занимаются военно-полевыми играми, я сделал анонс с заголовком «От сердца к солнцу. Под Киевом открыли нацистский пионерский лагерь». Им были недовольны все, а в украинской редакции тогда потребовали меня уволить.

«Ты неправ, ты неправ, — говорил мне тогда коллега Майкл, вице-президент, кстати, RL. — Немного такого «национал-социализма» всё-таки нужно Украине, иначе им не победить. С нашей стороны главное — держать это под контролем и не позволять врагам называть их фашистами. Они патриоты, пусть даже ультрапатриоты, но ни в коем случае не нацисты, как ты их назвал тут».

То есть тезис простой: это не нацисты, это патриоты. Если мы говорим, что это фашисты, мы льём воду на мельницу российской пропаганды.

Почему сотрудники терпят? После очередного какого-то скандала — его свидетелями стали мы с коллегой, имя которого тогда было на слуху, — вышли с ним выкурить по сигарете и он сказал: «Ты прав, это цензура в чистом виде. Но, если понадобится, я готов три раза в день делать минет Кенану Алиеву, лишь бы не оказаться на 40 тыс. зарплаты».

Это всё, что вам нужно знать про неполживую западную журналистику.

Вот что еще рассказал Александр Орлов:

Понятно, что, если ты соглашаешься на условия «сделайте пропагандистский канал», то на тебя сразу накладывают обязательства. Сначала, к примеру, ты отвечаешь на тысячу каких-то вопросов. Меня не просто тестировали, а проверяли на лояльность, на детекторе лжи — для этого специально отводили в посольство. Там буквально ветераны ЦРУ. Разумеется, ни на каком ВГТРК такое и представить нельзя.

Потом оказалось, там всё ещё жёстче… И качество корпоративной культуры… Она предполагает: если ты врёшь, ты ещё и не должен сомневаться в том, о чём врёшь.

— А увольняют как — пускать на работу перестают?

—Там целая унизительная процедура, ритуал. Когда тебе сначала выразили недоверие и отстранили от работы, а потом звонят, говорят: «Приезжай». Встречает HR или служба охраны и, может быть, вице-президент. Тебя подводят к компьютеру, стирают твою почту, вышвыривают вещи в ящик (в то время как остальные должны стоять и смотреть), тебя ведёт охранник и глава HR-службы. Подводят к воротам, уничтожают пропуск и выставляют коробку.

Конфликты с менеджментом, как выяснилось, просто подшиваются к истории лояльности. Когда меня увольняли, мне показали пачку сообщений от других сотрудников на тему лояльности — такие сообщения пишут многие сотрудники. Я всегда отказывался: у нас в стране так не принято. «Это означает, что у русских людей криминальное сознание», — говорила мне Дейзи Синделар, она потом стала и. о. президента RL.

На самом деле, почти все пишут друг на друга. И когда тебя берут за жабры по тому или иному поводу, на тебя уже есть куча г@вна, причём от людей, которые сидят с тобой за тем же столом. Они до сих пор распространяют информацию: коллеги пересказывают, что уволили меня «за путинизм».

— Я так понимаю, что случаю с Тимуром Олевским ты не удивился.

— И не понимаю, почему все удивлены его увольнением: в случае с «Радио Свобода» это буквально техническая вещь. Когда стали известны какие-то подробности по поводу его участия в стриме про Навального, я сразу сказал: «Олевскому кирдык». Он совершил немыслимое для идеологической контрагитации: послужил источником «ошибочной» информации, которую использовали «враги» (программа с фрагментом стрима Кашина вышла на НТВ), и невольно помог распространению «неверной» информации о жене Навального Юлии.

«Настоящее Время» и «Радио Свобода», помимо того что они занимаются прямой контрпропагандой, обозначают для системы «свой-чужой» приоритеты — дают некие сигналы для тех, кто их ждёт и видит. А тут вышло так, что «Свобода» и американский конгресс якобы копают под Навального и готовы с ним бороться. Думаю, вопрос с увольнением был тут же решён. По совокупности это автоматическое увольнение для любого сотрудника — по нелояльности, как бы он перед ними ни ползал и ни извинялся. Но именно за это — с такой формулировкой — его не уволят. Его, скорее всего, обвиняют сейчас в нарушении журналистских стандартов. Они так всегда говорят, а потом добавляют про нарушение «журналистских стандартов нашей корпорации». Как бы мелким шрифтом внизу.