Околокоммунистические дурачки, длительное время мастурбировавшие на идиотскую фразу “РФ импортирует гвозди” (мол, до чего Путин довел Россию – гвозди сделать не можем), теперь завели новую шарманку.

Звучит это так:

Каково в стране, где всё сейчас строится на фразе “У России есть два постоянных союзника – армия и флот”, вдруг выяснить, что лучше в союзниках держать и науку. Почему? Ну потому, что и армия с флотом без науки – ничто, т.к. всё, чем они воюют, сделано учёными.

Оценили? Ну что за ахинея – “всё, чем они воюют, сделано учёными”.

НИЧЕГО там не сделано учеными. Всё, чем сейчас воюют – разработано и спроектировано инженерами и конструкторами, а сделано – рабочими. Ученые там за дверкой постояли, задницу почесали да пошли в свой РАН делить бюджеты на кресла с массажером простаты.

Больше того – в современных вооружениях нет практически ничего, что бы опиралось на фундаментальные открытия, сделанные хотя бы в последние 50 лет. Все эти вооружения основаны на давно известных физических принципах, совершенствование их параметров и ТТХ было чисто инженерной задачей, не требующей открытий.

Для примера – стрелковое вооружение. Солдатики сейчас бегают с автоматом Калашникова, разработанным в 1947 году, и с тех пор ничего принципиальног нового не появилось. Более того – и в 1947 году в АК не было ничего принципиально нового, это всего лишь компиляция из хорошо известных технических решений и узлов, известных задолго до войны. Удачная компиляция, бесспорно – но нового там не было даже в 1947 году.

Кстати, второй по популярности в мире автомат FN FAL – это довоенная винтовка Токарева СВТ-38 и СВТ-40, адаптированная под патрон 7,62×51 мм НАТО. Вот просто в точности бельгийцами повторены все решения “светки”, разве что дерево заменено на пластик.

И вообще, автомат под промежуточный патрон как концепция – был разработан до первой мировой войны Фёдоровым, и успел в WW1 повоевать. Вполне, между прочим, удачная и рабочая конструкция – ей могли бы массово насытить РККА до войны, но СССР тогда не потянул необходимые материалы. Тупо – не было стали нужного качества и станков для ее массовой обработки. Поэтому и шли попытки что-то скроить из сыромятины. Было бы дело в США или Германии – там нужная сталь была, и все бы уже в 30-е годы бегали с такими автоматами, а так – прогресс задержался.

Какие ученые? Где тут ученые? Где все эти бластеры из космоопер, или хотя бы винтовки на жидком горючем (в которых тоже нет никаких научных открытий, кстати)? Где гаусс-райфлы? Где лазерные мечи джедаев?

ОК, артиллерия. Я даже не буду говорить, что на фронте вовсю воюют гаубицы Д-20, разработанные в 1947 году. Но и последующие орудия от них ничем принципиально не отличаются. А Д-20 ничем принципиально не отличается от орудий WW1.

Какие ученые? Где тут ученые? Где пушки на новых принципах? Нету? Спасибо, товарищи ученые, вы очень полезны.

Ракеты? Они все восходят к Фау-1 (крылатые) и Фау-2 (баллистические), но и тогда, во времена WW2, в них не было ничего, что требовало бы каких-то научных прорывов. Это всё чистая инженерия, подбор материалов и параметров методом тыка.

Да, потом там в устройствах управления реле сменили лампы, лампы сменили транзисторы, потом транзисторы поменяли на микросхемы, стало возможным засунуть в ракету радар, затем телекамеру – но всё это чисто инженерные задачи, решаемые степ бай степ путем постепенного улучшения параметров давно известных систем.

Какие ученые? Где тут ученые?

Ученые когда-то придумали лазер. Это позволило получить снаряды, наводящиеся на пятно от лазера (вроде “Краснополя”), и лазерные дальномеры. Но это не единственная возможная технология – американский “Эскалибур” летает без всяких лазеров. Более того – в современных условиях (спасибо вычислительной технике) можно наводиться вообще по картинке – что вам и демонстрируют FPV-дроны, которые на коленках собирают энтузиасты в гаражах.

Какие ученые? Где тут ученые?

Ученые последний раз понадобились для того, чтобы придумать атомную бомбу, ну и водородную. Дальше её развитие было, в общем, уже инженерно-технологической задачей.

Авиация. Скажите – вы правда думаете, что штурм сверхзвука потребовал каких-то научных открытий? Так я вас огорчу – всё делалось методом тыка. Чисто инженерным способом степ бай степ. Волновой кризис (звуковой барьер) был обнаружен экспериментально, на живых самолетах. На этих же живых самолетах было выяснено, что крыло на сверхзвуковых скоростях потока сохраняет несущие свойства, но характер его обтекания меняется, смещается аэродинамический фокус.

ОК – были построены сверхзвуковые аэродинамические трубы, продуты различные аэродинамические профили, выбраны те, что вели себя на сверхзвуке получше, для них получены рабочие коэффициенты и точки баланса. Это чистая, голая эмпирика – сделанная без особого понимания физики процесса. Конструкторам дали профили, цифры, вот так меняется аэродинамический фокус при переходе на сверхзвук – проектируйте самолет.

Тут нет никакой науки. Это – не наука, это – чистая инженерия. Как октановое число бензина, определяемое тупо путем
последовательного повышения степени сжатия на лабораторном ДВС определенной конструкции. Как зазвенела детонация – записываем, это у нас 93-й октан получился. Что значит 93-й? Да ничего, это условная цифра.

Где вы тут видите науку? Её тут нет и никогда не было. Наука приходит позже, уже на готовое устройство – и пытается объяснить, а как же оно вообще работает.

Из орудий палили ядрами и дробом, не имея ни малейшего понятия о баллистике и о том, почему вообще ядра летают из ствола и дальше по воздуху. Ну вот, барин, видишь – тут такое огненное зелье, оно сильно вспыхивает, и толкает ядро вперед, потому что больше-то некуда, вокруг-то железо. Ядро вылетает и летит, с Божьей помощью, в супостата бусурмана. А штоп попадать – у нас глаз так пристрелямши, мы и без мелкоспопа можем, Господи, укрепи и направь!

Вкуриваете? Наука идет следом за техникой. Техника движется сама собой, остротой человеческой мысли, замечающей некие закономерности в окружающем мире и пытающейся их повторить с пользой для себя.

Паровые машины были придуманы и построены, когда никто не понимал ничего в теплотехнике, не было и понятия ни о каких “циклах Карно”. Причем первые паровые машины были ваккумными – поршень толкало не давление пара, а разряжение, образовывавшееся при конденсации пара. Потом заметили, что можно давлением толкать, и что это веселее. Стали увеличивать давление пара. Потом заметили, что перегретый пар толкает поршень еще сильнее. Потому придумали двойное и тройное расширение пара.

А паровые турбины, внезапно, были известны еще в древней Греции. Ни для чего полезного их тогда не приспособили – потому что зачем, ведь есть рабы. Но они были известны, и использовались как забавные игрушки.

Двигатели внутреннего сгорания были построены и успешно крутили электрогенераторы и станки на фабриках – хотя ученые не понимали, как и почему они вообще работают.

Радио было построено сугубыми практиками, не понимавшими, каким образом энергия электричества от искры вот тут – передается на большое расстояние и улавливается вот там. Слов “колебательный контур” никто не знал.

И так далее. Наука практически всегда отстает от техники, идет позади и приходит на готовое, чтобы объяснить – а как оно вообще работает. Поэтому наука не являлась и не является двигателем прогресса. Эти объяснения иногда помогают улучшить конструкцию – а иногда только всё запутывают и приводят к торможению прогресса.

Например, медно-закисные выпрямители впервые были созданы в США в 1927 г. и буквально за пару лет доведены до широкого промышленного применения. Это стабильные и мощные полупроводниковые выпрямители – но никто не понимал, как они работают. Вот просто работают, и всё. Это сейчас мы знаем, что это не просто диод, а диод на эффекте Шоттки (холодной эмиссии электронов из металла) – а тогда наука была не в курсе дела. Попытки объяснить работу этой системы в терминах p-n перехода привели лишь к ошибкам в конструировании.

Еще до этого – в 1906 году – были открыты кристаллические детекторы. Что характерно – практически одновременно с электронными лампами. Это их и погубило – хотя наука не понимала, как работает и то и это, лампы сразу стали получаться довольно стабильными, в то время как для кристаллических детекторов никак не удавалось подобрать конструкцию, обеспечивающую стабильные параметры.

Олегом Лосевым в 1922 году был открыт эффект отрицательного сопротивления кристаллического детектора, что позволяло использовать его для усиления и генерации сигналов. Наука тем более не понимала, как это работает – что не мешало выпускать кристаллически-усиливающие радиоприемники (так называемые Кристадины) вполне серийно.

Однако косность науки не позволила развивать направление полупроводников, Лосева в СССР ученые затравили, а малограмотные большевики почему-то очень верили в науку. Видимо, много Маркса читали. Ну и вот.

Кстати, тогда же Лосев обнаружил, что кристалл кристадина в точке контакта при подаче напряжения СВЕТИТСЯ. То есть светодиод был экспериментально открыт задолго до демагогии про “гетеропереходы”. Но увы – тогда было не до светодиодов.

К полупроводникам вернулись только во время войны, и, разумеется, не в СССР. Довольно быстро удалось создать твердотельные СВЧ-детекторы для радаров. Это увеличило финансирование и расширило масштабы экспериментов.

Первый действующий транзистор создали американцы Уильям Шокли, Джон Бардин и Уолтер Браттейн в лабораториях Bell Labs 16 декабря 1947 года. Их почему-то называют физиками – но это были обычные экспериментаторы эдисоновского типа, действовавшие сугубо инженерными методами. Они, собственно, пытались повторить в твердом теле процессы ваккумного триода (то есть построить полевой транзистор). Этого не получилось, но одна из моделей вдруг заработала. Полученный ими точечный транзистор, выпускавшийся серийно около десяти лет, оказался тупиковой ветвью развития электроники – но это не помешало Уильяму Шокли напрячь мозг и через пару лет выкатить правдоподобную теорию того, почему эта штука рботает.

Далее уже технологи придумали конструкцию плоскостных транзисторов, разработка процесса мокрого окисления кремния сделало возможным выпуск в 1958 году первых кремниевых меза-транзисторов, а в марте 1959 года Жан Эрни создал первый кремниевый планарный транзистор. Собственно, на этих транзисторах мы до сих пор и катаемся. Ну разве что потом удалось-таки создать полевой транзистор – когда все ученые уже думали, что это невозможно.

Вот так движется прогресс. Наука в этом деле – даже не на подхвате, она мусор подметает, да упорядочивает результаты для энциклопедий.

СССР потратил колоссальные деньги на развитие науки – и на выходе не получил практически ничего полезного. Кроме атомной бомбы, да.