В «Критике практического разума» Кант пишет, что удивился бы тому, кто при помощи разума доказывал бы его несуществование. Насколько все-таки провинциальна европейская философия! Она не в состоянии даже предположить то, что в истории мировой мысли давно уже было.

Например, буддийский философ пустоты Нагарджуна с помощью разума доказывал брахманам, что ничего нет, то есть нет и разума.

Никогда не жаловал русскую религиозную мысль, и особенно Мережковского. Вот он нашел у Герцена критику европейского мещанства и давай пророчествовать о скором пришествии Великого Хама. Великий Хам создаст в Европе цивилизацию пошлости, где не будет уже никаких тайн, никаких углублений, никаких прорывов к мирам иным. «Все станет простым и плоским, позитивным и естественным, что есть, то и есть, и больше ничего нет и ничего не надо»; «здешний мир – все, и нет иного мира, кроме здешнего, земля – все, и нет ничего, кроме земли»; «серединное царство – царство вечной середины, вечной посредственности, безначальное и бесконечное продолжение земли»; «серединное царство по всей земле от Востока до Запада, всечеловеческий улей и муравейник, сплошная плоскость, облепляющая все сущее»; «восторжествовавшее мещанство и хамство».

Когда я приехал на Запад, то первым делом попросил дать мне книги самого известного и почитаемого в Европе философа. Мне посоветовали одного француза, я окунулся в чтение. И что же обнаружил? Представьте себе, вот это: «Кто мы? откуда мы? куда мы идем? – вот самые бесполезные вопросы»; «искать начало или основание, все это предполагает ложную концепцию движения»; «есть только множества, интенсивности, нити, ткань, серая масса, сетка»; «все эти множества суть плоские множества»; «пускаться в путь с середины, посреди, без начала и конца, без верха и низа»; «перевернуть онтологию, отстранить фундамент, аннулировать конец и начало»; «середина совсем не среднее, она то, где вещи набирают скорость»; «крысы и муравьи, оса и орхидея, пырей, сорная трава ведут самую мудрую жизнь»; «освободиться от страха, стыда и вины».

Боже мой! Они, наверное, прорицатели – эти наши Герцен и Мережковский! Как удалось им заглянуть в будущее Европы и так точно все предсказать? Как возможно такое предсказание?

– Как грандиозен, как велик Делёз! Взглянуть на мир не из человека, не через человеческое. Взглянуть на мир из первичной, неоформленной жизни, когда она не прошла еще сквозь социальность и историю, когда она находится еще по ту сторону всех пределов и границ, по ту сторону морали и нравственности, по ту сторону Бога и дьявола! Перед этой первичной жизнью одинаково поверхностны любая форма, любое существо, любое образование. Нет разницы между вирусом и бактерией, между бактерией и животным, между животным и человеком!

– Ах, как любишь ты эти интеллектуальные игры Запада! Как быстро принимаешь их! Как легко доверяешь им! Кто тебе сказал, что он действительно взглянул из первобытия, из первожизни? Кто тебе сказал, что в принципе возможен такой взгляд, что это не очередная имитация погрязшего в грехе, возлюбившего грех, обожествившего грех Зверочеловека? Делёз стремится сбросить все нормы и правила, чтобы не было никаких ограничений, чтобы было все дозволено, и для этого создает свой философский проект. А тебе кажется, что сначала создается философский проект, а потом, как его неизбежное следствие, отменяются мораль и нравственность. Хитрая перестановка дьявола!

Моя девушка затащила меня на выставку великих художников-авангардистов. С кислой физиономией я блуждал по высоким светлым залам и всматривался в кружочки, квадратики, треугольники, полоски, кляксы, пятна. Самый высший пилотаж, конечно, это пустой белый холст, где не было вообще ничего. Моя девушка долго и пристально вглядывалась в него, пытаясь обнаружить нечто непостижимое, невыразимое, таинственное.

Мне же вдруг вспомнились слова одного русского философа: «Настоящий художник осуществляет духовное служение, созерцает внутреннее, вслушивается в него, служит ему, повинуется, погружается в него, творит из него, находит в нем духовные содержания, предметные медитации, исключая свой собственный произвол».

– Да, верно, исключить свой собственный произвол. А здесь на собственном произволе всё и основано.
– Что ты сказал?
– Так, ничего, печально смотреть на все это.
– Ты просто не разбираешься в современном искусстве.
– А знаешь, почему не разбираюсь?
– Почему?
– Нет предмета для разбора, все уже без меня разобрано.

Отсидел полугодовой спецкурс по дзен-буддизму и был в восторге от его интеллектуальных практик. Испытал на себе и проверил головокружительные опыты с сознанием: «невербальное созерцание», «трансментальная медитация», «игры в прятки с Я», «сбрасывание логики», «путешествие в зеркале», «слияние с тишиной», «разговор с молчанием», «остановки мгновения», «встречи с тенью», «танцы с ничто», «единоборство со стеной», «прыжки в недвойственность», «снятие с невыразимого понятий и слов», «освобождение непостижимого от масок и ролей». Потом я кое-что понял и ужаснулся.

Буддизм – не религия, не философия, не мировоззрение, не метафизика, не этика, не нравственностью. Все это буддизм, конечно же, использует, но ничем из перечисленного не является. Кто до этого не дошел, тот его сути не уяснил. Буддизм не решает ни одной духовной проблемы. Он сводит их к сознанию, а сознание потом с помощью разных психотехник разрушает, уничтожает. В итоге, ничего не остается, как не остается и этого «ничего».

«Ничего не случилось со мной под деревом бодхи, – сказал Будда своим ученикам, – абсолютно ничего!»