Сегодня, 14 июля, французы традиционно отмечают парадами, фейерверками и пьянками очередную годовщину начала своей национальной трагедии, вошедшей в историю под названием «Великая французская революция».

Однако я заметил, что раньше в этот день новостные ленты пестрели поздравлениями, а сегодня — как-то пустовато. Очевидно, до людей постепенно стало доходить, что «праздник» этот — мягко говоря, довольно странный.

По сути, они празднуют бессмысленный захват «революционерами» средневековой крепости, которая когда-то являлась дворянской политической тюрьмой, но к 1789 году давно утратила эту функцию.

Надо заметить, что прежде чем толпа обезумевшего сброда пошла на Бастилию, она целый день крушила и грабила парижские дома, зверски убив сотни ни в чем не повинных людей, которые казались похожими на дворян и аристократов. В одном только Лазаристском церковном приюте после ее «визита» остались разгромленные винные погреба и 30 растерзанных трупов, в том числе — беременных женщин. Убивали также на улицах и площадях.

А потом перед пьяными погромщиками, размахивая пистолетом, выступил с зажигательной речью адвокат Камиль Демулен: «Зверь — в западне, его надо убить! Никогда еще такая богатая добыча не доставалась победителям! Сорок тысяч дворцов, отелей, замков, две пятых имущества всей Франции будут вашей наградой за храбрость! Нация будет очищена!»

И тут по толпе прошел слух, будто в Бастилии хранятся несметные сокровища. Но после того как охрана, состоявшая из 82 солдат инвалидной команды и 32 наемных швейцарцев, впустила бунтовщиков в крепость, оказалось, что там нет ничего, кроме старинного архива (который, разумеется, был сожжен) и семи заключенных: четырех фальшивомонетчиков, двух буйнопомешанных и одного убийцы.

Освободив этих «узников совести», мятежники огорчились от столь скромной добычи и зарубили всех добровольно сложивших оружие защитников Бастилии, а их головы надели на палки и долго таскали по улицам с торжествующими воплями.

Освобождение сумасшедших стало весьма символичным моментом, поскольку начиная с того дня сперва Париж, а потом и вся страна на четверть века погрузились в атмосферу кровавого безумия, обошедшегося Франции более чем в полтора миллиона жертв. Одной из них вполне закономерно стал и сам провокатор Демулен, отправленный в 1794 году на гильотину бывшими сообщниками, которые даже его сочли уже недостаточно радикальным и революционным.

Одним словом, день взятия Бастилии нельзя оценить иначе как отправную точку страшной национальной катастрофы. Однако во Франции он почему-то является государственным праздником, ежегодно отмечаемым с большой помпой и алкогольными возлияниями.

Это вдвойне странно, поскольку нынешние власти Франции, вроде бы, не отождествляют себя с теми безумцами, которые более 200 лет назад развязали гражданскую войну и повальный террор, а потом сами остались без голов. Более того, Франция с тех пор успела аж три раза свергнуть монархию, потом вновь ее провозгласить, а затем — опять свергнуть.