Сегодня поговорим о том, почему мы считаем себя свободными и независимыми личностями, являясь де-факто “дном” и лохами с точки зрения экономики и культуры. Внезапно, да? Но вначале опять вернусь к теме, почему не предлагаю читателям готовых и желательно простых решений, хотя народ их просит и практически требует.

Дело в том, что для каких-либо системных решений (а бессистемность – не наш метод) необходимо как минимум говорить на одном языке и иметь общие ценности, а вот с этим уже большие проблемы. Постоянно говорю, что современный обыватель мыслит совсем другими категориями, нежели его предок хотя бы 50-100 лет назад (а зачастую – и чем он сам в начале жизни), и именно в этих категориях, в этой системе ценностей и есть главная проблема, не решив которую нет смысла что-либо системно изменять, это будет “пандугеть” с закономерным результатом. Потому и не призываю к каким-либо метаниям – по сравнению с осознанием проблемы внутри себя они бессмысленны чуть менее чем полностью. И речь тут не про покаяние и не про невозможность что-либо изменить: про войну на культурном фронте, которую мы пока не только не ведём, мы на неё попросту не явились, хавая западенское дерьмо в одни ворота.

Начну с примера. Возьмём стадо оленей, для начала – диких. Дикая скотина по определению свободна – она идёт куда хочет, делает что хочет; утрирую конечно, в дикой природе масса ограничений, и по сути она делает то, что необходимо; тем не менее, она субъектна и действует сама по себе.

Но не всё так просто. Большая часть высокоразвитой скотины – от обезьян до дельфинов – животные стайные, и почти всю жизнь проводят в стаде, где на них налагаются определённые ограничения – не побоюсь этого слова, социального плана. Ты не можешь себя вести так-то и так-то, потому что это вредит всему стаду, понижает его безопасность, и т.д. Ты даже убежать от стада далеко не можешь – сьедят, и это тоже повредит всему стаду, так что оно будет тебе в этом немного мешать. Таким образом, нахождение в стаде налагает на каждую мохнатую скотину определённые обязанности, в том или ином виде, и это необходимо для выживания всего стада. Но при этом, повторюсь, каждая скотинка по существу субъектна и делает что хочет, в рамках своих полномочий.

Теперь возьмём стадо таких же оленей, только уже одомашенных. Скотина почти та же, но поменялся смысл – теперь за безопасностью стада следит пастух и свора его наймитов-собак. Визуально всё то же самое – все слоняются туда-сюда, только теперь ни каждая конкретная олешка, ни всё стадо не может действовать, как оно хочет – оно идёт туда, куда его гонят. Повышается ли безопасность стада? Скорее всего, да. Улучшается ли пайка стада? Тоже скорее всего да – теперь в случае чего стадо конвоируется на “зимние квартиры”, где кормится запасённым сеном и прочая, т.е. довольствие личного состава повышается. Но какой ценой, спросите вы? Ценой потери субъектности, то есть лишения прав и свобод – в любой момент любого олешка пастух может прирезать, и это будет совершенно легитимно; не говоря уже за свободы поменьше – куда погонят, туда и иди.

У добрых хозяев жизнь скотины мало чем отличается от жизни их диких собратьев, в хорошем смысле – проживание в естественной среде, почти те же самые свободы (почти); но у тех, кто относится к скотине исключительно как к средству заработка, начинается такой ад с израилем, что можно понять вегетарианцев – значительная часть животных, которых мы потребляем в виде мясомолочной продукции, никогда не видело ни травы, ни солнца, ни обычной земли. Их тупо промышленно растят на убой в сотонинских условиях, и они с этим поделать ничего не могут; субъектность-то утеряна.

Я хоть человек неверующий, но знаю библейскую притчу про обмен первородства на чечевичную похлёбку – нам иногда кажется, что вещи материальные важнее, чем какие-то сложносочинённые конструкции, но порой именно эти не-материальности затем заводят нас в такой тупик, откуда нет выхода, и никакие деньги тут уже не помогут. И изменения культуры Общества и обывателя в целом, произошедшие у нас в последние 25 лет (а в “цивилизованных странах” ещё существенно раньше) напоминают этот обмен, первородства на чечевичную похлёбку.

Если посмотреть на диких и одомашненных животных, то какие из них более обеспечены, находятся в безопасности и тепле? Разумеется, одомашенные. А какие из них являются свободными и имеют собственную волю? Разумеется, дикие. Может ли дикое стать домашним или наоборот? Наверное, да – но при этом оно потеряет плюсы (и минусы) своего предыдущего состояния, и получит новые плюсы и минусы. Всё ещё непонятно, к чему я клоню? 😉 Что ж, перейдём к сути статьи.

Я в своих последних статьях периодически напоминаю про необходимость субъектности для каждого человека, не говоря уж за всё общество; человек только тогда является Человеком и Личностью, когда он свободен и субъектен, т.е. сам распоряжается своей судьбой, и, как минимум, осознаёт необходимость этой свободы. В противном случае он превращается в объект, то есть инструмент с ногами, то есть по сути в добровольного раба, сиречь в… ту самую одомашненную скотину.

Человек всю свою историю стремился к материальному комфорту, и это, безусловно, хорошо; если не задаваться вопросом, так любимым обличителями кровавого прошлого: “Но какой ценой?”. А действительно, какой ценой мы “заслужили” возможность покупать подержаные авто и выбирать из 100 сортов эрзаца? Ценой утери субъектности и свободы.

Причём скажи это современному обывателю, он искренне не поймёт, про что речь – ведь при клятых большевиках у нас не было того и сего, а сейчас-то свобода и демократия! А помните, что я писал выше – домашние животные отличаются от диких бОльшей степенью достатка и безопасности – пока они нужны хозяину, конечно. И то, что мы променяли свою субъектность на пресловутые 100 сортов колбасы, это тот самый упомянутый выше размен первородства на чечевичную похлёбку. Похлёбка после нескольких жирных лет уже заканчивается, а вот первородства уже не вернуть, увы.

Современнику попросту сложно понять, что он менее свободен, чем его лапотный предок – ведь тогда на него давили стадные правила, а теперь он свободная личность. И об это я тоже постоянно говорю – раньше за собственной безопасностью следило всё Общество в целом, а теперь ей рулит пастух со своей сворой, и нет нужды следовать правилам – грабь, бухай, отдыхай; пока не зайдёшь за флажки, произвольно определяемые пастухом. Раньше мы определяли свою судьбу сами, совместно, соборно – теперь нами рулят пастухи; да, кое-где это облегчает жизнь, но какой ценой? Ценой утраты собственной воли, свободы, субъектности. Мы перестали быть людьми, и стали одомашненной скотиной.

Залётному читателю может показаться, что это я так топлю за кровавых терранов, и порочу священный путинский режим; но, как догадываются постоянные читатели моего бложика, русской культурой я интересуюсь поглубже, чем советский период, и там было то же самое. Хотя нам рассказывают про “тысячелетнее рабство”, у меня перед глазами опыт наших сибирских (и не только) староверов, которые не разменяли своё первородство, и, невзирая на жуткие материальные потери, бежали от репрессий на окраины страны – лишь бы не потерять свободу, волю и субъектность. И это не какая-то горстка маргиналов, как нам пытается подать современная культура; в той или иной степени староверами было чуть ли не большинство населения страны, о чём говорилось в недавней лекции этнографа С. Адоньевой. Стремление к воле и свободе – неотъемлемая часть русского народа; и все окрестные народы чувствовали это и уважали нас, потому что мы уважали их; если понимаешь, что человек – не скотина, то и других закабалять не будешь.

Европа же как минимум с эпохи “Просвещения” пошла по пути научного мировоззрения – дело, конечно, нужное, но не стоит забывать, что научный метод познания мира… исключает субъектность. То, что хорошо в познании физики и букашек-таракашек, никуда не годится в социальных процессах, на которые “цивилизованные” натянули сову объектности, по сути расчеловечив собственное Общество. Русский крестьянин отродясь был закабалён экономически, но свободен культурно, и для него стремление к Воле было одно из самых важных и сокровенных. И размен свободы на чечевичную похлёбку для русской культуры совершенно неприемлем. Что, впрочем, не означает, что все кругом были мега-свободны и никто не продавался; но это всегда считалось грехом. А теперь – норма.

Западенской “объектно-ориентированной” культуре удалось разрушить общинность русской культуры и подменить её кулацкой частно-собственнической. Нас пытаются убедить, что “эффективные собственники” были солью земли русской, но ведь кто все эти люди?.. Это те, кто признал материальные блага важнее всего остального, и вынуждал остальных работать на себя, а не на общину (и впоследствии колхоз). То есть противопоставил общинному мышлению собственные материальные интересы. А это автоматически лишает интересов всё остальное общество.

Сейчас “булкохрустная” часть общества высказывает осторожные мысли о том, что неплохо было бы вернуться к сословной организации общества, когда лучшие получали бы определённые преференции по праву своей лучшести; а лучше, конечно, по праву рождения. На первый взгляд выглядит неплохо – люди, которых сызмальства готовят к выполнению определённой миссии, скорее всего, с ней справятся лучше залётных гастролёров. Но на практике сословность означает, что наделение кого-то правами “потому что потому” автоматически лишает этих прав всего остального общества, и это пересиливает любые бонусы элитарности. Ведь “элиты”, как показывает вся история Человечества, быстро осознают, что “если не Путин, то кот”, и перестают выполнять хоть какие-то обязанности – какой смысл, если и так всё хорошо, а на их место вход холопам закрыт. И Обществу приходится лишать этих самых прав свою оборзевшую верхушку путём насилия и разрушения старого мира; и если ви таки думаете, что я намекаю на 1917-й, так я намекаю ещё на промышленную рубку голов евро-монархам, описанную, например, в трилогии про трёх мушкетёров задолго до клятых коммуняк. Права, раз и навсегда выструганные при рождении, приходится зачастую забирать вместе с жизнью; как говорится, “ты на что намекаешь, царская морда”?

И ровно та же конструкция – с частной собственностью. Присваивая общественную собственность лично себе (а частная собственность не равно личная), ты лишаешь прав собственности всё остальное общество. И там, где было единое общество, начинают бегать разрозненные олешки – это моё, это снова моё, это обратно моё. Так что узаконенная частная собственность является наступлением на свободу всего Общества в целом, и превращение её широких кругов в одомашненный скот. Ещё вчера мы жили пусть бедненько, но чистенько, а теперь мы стоим в стойле и не жужим; жрачки, конечно, больше, но теперь ни убежать, ни даже выбрать себе ту самую жрачку – чего насыпали в корыто, то и жри.

Получается принципиальный выбор – между свободой и чечевичной похлёбкой. Если вспомнить известное изречение гр. Черчилля «нам был предложен выбор между войной и бесчестием; мы выбрали бесчестие и получим войну», то этот выбор заранее ложный. Но объяснить гражданам с промытыми пропагандой мозгами, почему не стоит менять волю на похлёбку, задача архи-сложная.