Запад никогда не воспринимал использование чужими (русскими, арабами или китайцами) своего финансового и правового пространства в качестве неотъемлемого права последних. С точки зрения Запада, это – временно дарованная привилегия, которая должна подтверждаться выгодой для глобальных банков и центров потребления: пока есть приток ресурсов (в первую очередь – финансовых), можно потерпеть наивность чужаков, считающих удобства на Западе «общечеловеческими».

Но как только «чужие» начинают переигрывать «своих» на созданном для «своих» поле (будь то спорт, экономика или война) – включаются «встроенные закладки» (антидопинговая система, рейтинги, аудит – всё что угодно) и начинается «игра без правил». В экономико-финансовой сфере правовая база в виде «Закона о криминальных финансах» и права администрации без суда и следствия объявлять любого вне закона (как физлицо, так и компанию), а также карать за любые отношения с объявленными вне закона (так называемые вторичные санкции) подготовлена как в США, так и в Великобритании. Спорить тут бесполезно.

Режим «встраивания» работает хоть как-то и для кого-то только до «момента истины» – схлопывания внешних долговых и фондовых пирамид, куда встроены наши РБГ и конкретные, давно легализованные на Западе граждане двух-трёх (иногда больше) государств. Но для Запада – они все “русские”, то есть все, кто сделал здесь деньги и «имеет связи с Кремлём» – “русские” вне зависимости от паспорта. Гражданства, приобретённые за инвестиции, можно отобрать задним числом (это есть в соответствующих законах), объявив инвестиции криминальными и/или «новых граждан» подозрительными/токсичными. И вот уже Лондон пересматривает задним числом 700 выданных инвестиционных виз, а Кипр собирается пересмотреть все выданные ранее инвестиционные гражданства. Затем – Мальта, далее везде.

Что такое западные «правила игры» для российской бизнес-элиты? Это – возможность «встраиваться» в глобальное финансовое и правовое пространство, использовать чужие юрисдикции и банки в своих интересах. И хотя это «встраивание» всегда несло на себе известные риски, они считались ниже, чем риски отечественного правоприменения и денежного оборота.

Такое вытеснение «удобной юрисдикцией» неудобной российской (как “хорошими” деньгами “плохих” – знаменитый закон денежного обращения Грешема) было, безусловно, почти всегда правилом в 1990-е. Так оставалось в основном в 2000-е; и уже не совсем так в 2010-е. Сейчас это стало совсем не так: «мышеловка» захлопывается быстрее, чем соображают сидящие в ней «мыши», стащившие туда весь «сыр» и свившие там «гнёздышки» для своих «мышат».

Чужие юрисдикции перестают быть для бизнеса комфортными ровно в тот момент, когда глобальные банкиры, аудиторы, рейтинговые агентства, суды и прочие системные элементы этой «удобной инфраструктуры» начинают рассматривать все операции (причём задним числом, с момента заводки к ним бизнеса на обслуживание) под «русофобской лупой»: если есть в происхождении капитала намёк на «русский след», режим с благоприятствования сначала меняется на режим изоляции, а для непонятливых – и на «тюремный режим».

И это неизбежно – nothing personal, just business. В целом легальные и нелегальные зарубежные активы российского происхождения составляют несколько триллионов (до 5 трлн. долл., включая оценки вывезенного из страны «человеческого капитала»). Их заморозка и конфискация могут существенно ухудшить финансовое положение РФ и пропорционально улучшить финансовое положение Запада. Для сравнения: накопленные иностранные инвестиции в России составляют менее 500 млрд. долл. Это показывает, что в случае взаимной конфискации активов Россия будет в существенном проигрыше.

Цель-максимум этой “операции Конфискация” – списать на РФ вероятное обрушение американской и в целом западной финансовой системы. Хотя эта цель пока маскируется, мы точно увидим её проявление в ближайшие годы – это вопрос повода, но не причины.

Многолетней проблемой экономики США остаётся двойной дефицит: торгового баланса и федерального бюджета. Этот дефицит будет значительно увеличен вследствие как налоговой реформы Трампа, так и начатой им торговой войны. Согласно оценкам Комитета по бюджету Конгресса США (апрель 2018), дефицит бюджета уже в 2019 г. подойдёт к отметке 1 трлн. долл., а в 2020 г. – превысит её.

Наблюдавшийся в 2016-2017 гг. рост экономики в ведущих странах мира был следствием беспрецедентной господдержки экономики и рынков в виде программ количественного смягчения. Масштаб воздействия регуляторов предполагал бурный рост, однако темпы оживления оказались умеренными. Более того, ситуация продолжает требовать столь радикальных мер поддержки, что вопреки возникающим проблемам конфликта интересов, идеологии невмешательства регуляторов в инвестиции на фондовых рынках, центральные банки ряда стран начали напрямую участвовать в покупке акций и облигаций конкретных корпораций. Такое происходит, в частности в ЕС, Норвегии, Швейцарии и Японии (Банк Японии выкупил уже 75% японского фондового рынка). Это показатель того, что обратные связи отключены, рынка просто нет.

Если задаться вопросом, чего хочет от России Запад, то ответом на него будет следующая схема:

Нарратив: Кремль – преступная организация («государство – мафия»), вслед за ФСБ, ГРУ и др., в отношении которых санкции Госдепа и Минфина США уже введены.
Следствие: Все, кто с Кремлём, – пособники преступной организации.
Задача: Сделать российскую бизнес-элиту «токсичной» – чтобы ограбить её и чтобы решить свои внешне- и внутриполитические задачи.
Обоснование (политическое, правовое и информационное): Тотальная диффамация русских. Доказательств в случае с русскими не нужно.
Перспектива: Отобрать у российских олигархов «всё лишнее» (оставив их самих на Западе до полного «окончания разбирательств»).

Считается, что цель «нанести удар по Минфину РФ, ограничив операции с госдолгом» пока не ставится, но ситуация может моментально измениться, как только на западных рынках начнется масштабная «игра на понижение». Соотношение долгов/активов России и Запада провоцирует последнего на грабёж.

Постсоветская модель экономики унаследовала «трёхтактный движок», работавший в 1950-1980 гг.: ВПК (оборона) + ТЭК (экспорт) + «внутренний инвестиционный комплекс» (население). Модификация модели произошла через её упрощение (через гиперинфляцию и дефолт): третьим элементом стал к настоящему времени, вместо разрушенного инвестиционного комплекса, новый неолиберальный субъект – банковско-бюджетный комплекс (ББК), олицетворяемый связками Сбербанк-ЦБ и ВТБ-Минфин и соответствующими «системными либералами».

ОПК (остатки ВПК: Ростех + Росатом + Роскосмос + ОАК + ОСК и др.) объективно тесно связан с «силовиками», эти группы «россиецентричны», так как без сохранения стержневых компетенций и технологий они потеряют и масштаб деятельности (как в значительной мере потерял Роскосмос), и соответствующие властные позиции. РБГ, относящиеся к ТЭКу и иным экспортным отраслям, напротив, объективно «космополитичны», однако они уже не могут (в период «гибридной войны» США и «коллективного Запада» в целом против России) без государственного силового прикрытия (иначе закроют доступ на западные рынки и всё там отберут – пример РУСАЛа быстро приводит в чувство).

В отличие от них, ББК «не имеет родины» в принципе (это просто «сегмент глобальной финансовой системы»), так как он «сидит» на эмиссионном доходе и бюджетной ренте, «крышуется» финансовыми «алхимиками» и клептократами космополитического или патриотического окраса, что неважно с точки зрения результата для хозяйственной системы в целом, потери конкурентоспособности и невыполнения ББК своей основной (инвестиционной) роли в экономике страны. Ренессанс ББК за последние 10 лет был «политически терпим» как «операция прикрытия» возрождения ОПК и за счёт большей нагрузки на ТЭК (после «дела ЮКОСа», приведшего «сырьевых баронов» в некоторое чувство). Но при усилении внешнего давления на страну и лишении её (тем или иным способом) львиной доли экспортных доходов, ББК должен готовить очередной открытый дефолт (в ползучем виде «санации» банковской системы он идёт уже сейчас) – через девальвацию (сброс внутренних обязательств) и/или отказ от внешних обязательств.

Проблема состоит в том, что «финансисты» искренне считают все возникающие в ББК прибыли собственными, зато издержки – общественными; тогда как «силовики» и «сырьевики» склонны считать заключённые с «финансистами» сделки мошенническими. Так, «Транснефть» попыталась отсудить у Сбербанка 130 млрд. руб. по «барьерным опционам» на курс рубля 2014 г., однако стороны достигли некоторого мирового соглашения, детали которого не раскрываются. Такое «водяное перемирие» между ББК, который привык к твёрдой банкирской и бюджетной ренте, с одной стороны, и связки ОПК с ТЭК, живущей с переменных доходов (зависимых от мировой конъюнктуры и внешних внеэкономических рисков) сейчас уже становится невозможным: вывозя на Запад по 5-7% ВВП по линии ББК, рассчитывать на требуемый двум «столпам режима» (ОПК, ТЭК) экономический рост или хотя бы сохранение статус-кво нельзя.

В этих условиях ББК должен быть (второй раз за новейшую историю страны) демонтирован, и вместо него образован «внутренний эмиссионный картель» (инновационно-инвестиционный комплекс), проводящий эмиссию в целях национального развития, а не в интересах частных (хотя и в государственной форме) финансистов-глобалистов.

Видите, как всё сложно? Вот Путин и крутится.