Европа идёт к успеху. Урсула Фон дер Ляйен хочет заставить страны ЕС экономить газ, пишет Welt. “Если хозяйства и компании в странах-членах добровольно не накопят достаточные объёмы газа, а ситуация со снабжением значительно ухудшится, то Еврокомиссия без консультаций с национальными правительствами установит целевые показатели по экономии, которые национальные правительства обязаны будут выполнить”, — пишет издание.

В общем, “газа нет, но вы держитесь” в исполнении Урсулы звучит забавно.

Прогрессивное человечество сделало впечатляющее открытие: оказывается, цифру нельзя есть, а деньгами, акциями и облигациями – согреться. Даже в печке их сжечь нельзя, потому как виртуальные. Это напоминает открытие Робинзона Крузо: после кораблекрушения самыми бесполезными вещами, найденными на разбитом судне, оказались деньги.

Передовые и образцовые народы, казалось, уже воспарившие над косной материей и пребывающие в светлом мире цифры и нано-технологий, стали нервно заботиться о том, будет ли тепло зимой, хватит ли зерна на прокорм, будут ли удобрения на будущий сев. Прежде, вот буквально вчера, всё эти низкие предметы, к тому же загрязняющие окружающую среду, с которыми как-то временно мирились, исправно вырабатывались где-то за пределами дивного мира не ведающими демократии и прав человека унтерменшами, а приличные люди знай себе сидели в окружении трёх К: кофе, кондиционер, клавиатура – и креативили. Углубляли гендерную повестку или, на худой конец, зелёную энергетику разрабатывали.

И вдруг всё обломилось, и мир заново открыл, что бывает не только виртуальная экономика, но и то, что называлось когда-то народным хозяйством. А это народное хозяйство вырабатывает не какое-то там ВВП, а выдаёт на-гора тонны угля, выплавляет тонны чугуна и стали, производит метры ткани, выращивает тонны пшеницы. Мир снова становится реальным, грубым, вещным, и в этом новом мире самым ценным стали простые вещи: еда, энергия, пресная вода.

По всей видимости, мир ждёт ожесточённая борьба за ресурсы. Да что там ждёт – идёт уже.

https://vimeo.com/731459680

И это открывает для нас ценную возможность. Шанс. Российская экономика не успела виртуализироваться в пух и прах. Она сравнительно с передовыми странами гораздо более вещна и почвенна. И тут наша «отсталость» может оказаться конкурентным преимуществом, открывающим возможность. Очевидно: любой возможностью надо суметь воспользоваться. Но если не наделать грубых ошибок, мы именно сейчас можем создать многоотраслевое народное хозяйство, удовлетворяющее потребности нашего народа, а заодно и соседних дружественных народов.

Кто считает это утопией, пусть вспомнит, как наше сельское хозяйство поднялось после 2014 г. на волне контрасанкций. Из «чёрной дыры», как называл российский аграрный сектор Гайдар, отрасль превратилась во вполне исправно действующую, хотя и нуждающуюся в усовершенствованиях. И это всего за семь лет!

Снова и снова вспоминаю, как в 2004 году, т.е. исторически недавно, когда наша семья приобрела два бывших совхоза в Ростовской области, прочно лежавших на боку, все наши знакомые крутили пальцем у виска. Сказано же: сельское хозяйство в России принципиально нерентабельно. Даже на велемудром Западе оно тотально дотационно. И вдруг оказывается всё с точностью до наоборот, и вложения в пахотную землю нынче самые что ни наесть выгодные.

Мы все, человечество в целом, вошло в такой исторический период, когда всё ломается, перестраивается и перестают действовать прежние правила. Мы у обрыва. А дальше начнётся совершенно новый мир с новыми правилами игры. И как всегда в подобные эпохи, последние оказываются первыми и наоборот. Именно поэтому в такие эпохи нужно действовать быстро, решительно и нетривиально. Без привязки к прежним догмам и не пытаясь подражать правильным и передовым. Они-то и могут оказаться в проигрыше.

Где же то самое главное звено, которое способно вытащить всю цепь проблем, стоящих перед российской экономикой и шире – жизнью? Убеждена: сегодня это кадры. Их нет. Принято считать, что-де заплати больше – и они найдутся. Это не так. Во многих случаях их нет вообще.

Все предприниматели-практики в один голос говорят: кадров нет. Старые, ещё советские, специалисты – исчерпались просто по возрасту: им уже больше шестидесяти лет. На сайте Московского Экономического Форума гендиректор Череповецкого литейно-механического завода Владимир Боглаев утверждает, что дефицит специалистов не просто тормозит импортозамещение, а вообще ставит крест на мечтах о технологическом суверенитете. Технических специалистов просто нет. Или они не хотят идти работать.

Зарплата? “Квалифицированные токари 6 разряда — 100 тыс., сталевар — 80-90 тыс.,” – отвечает г-н Боглаев. Но народ не идёт.

Для меня вопрос следующий, если мы предлагаем такую зарплату (а люди не идут), то или люди в других городах живут ещё лучше, чем здесь, и разговоры про то, что страна умирает с голоду, мягко говоря, ни о чём, или страну настолько перевоспитали в блогеры и юристы, что посидеть в офисе за деньги может каждый, а вот поработать у станка уже нет.

Это очень правильное наблюдение руководителя-практика. У нас сформировалось совершенно античное воззрение на труд в реальном секторе: это дело рабов. Унтерменшей, гастарбайтеров, каких-нибудь там условных «таджиков». Приличные люди этим не занимаются. В принципе.

Помню, одна гламурная дама лет десять назад рассказывала, как она, учась в ГУУ (по-старому – Инженерно-экономический институт им.С.Орджоникидзе) на экономиста химической промышленности, проходила практику на заводе. «Если б мне сказали: работать тут всю жизнь или немедленно умереть – я бы ответила: «Волоките на кладбище».

И это не единичный случай.

Помню, одна девушка, оканчивающая Тимирязевскую академию по специальности зоотехник, интересовалась: нет ли у нашего агрохозяйства представительства в Москве, где она могла бы работать. Я ответила, что у нас в хозяйстве животноводства нет, но в районе есть, и специалисты-животноводы нужны. А никакого представительства в Москве у нас уж точно нет, и не предвидится. Потом, кажется, эта девушка пристроилась продавать корма для домашних любимцев.

Значит, что? Нужно перекрыть возможность заработка в качестве топового блогера, модного тиктокера и т.п. паразитарных ремёсел. Такого рода карьеры просто не должно быть! «Юноша, обдумывающий житьё» не должен об этом мечтать.

Молодёжь следует вытолкнуть (именно вытолкнуть!) в промышленность и сельское хозяйство, т.е. в реальный сектор. Бизнес может и должен помочь в деле подготовки кадров: он сам в этом кровно заинтересован, но надо иметь тех, кто станет этими кадрами. А для этого надо преодолеть злокачественную гуманитаризацию образования. Объявить, в конце концов, мораторий на подготовку всех этих лингвистов-журналистов-переводчиков: и так их уж лет на тридцать наготовили.

Такой шаг требует гигантской политической воли, но без него мы не сумеем воспользоваться открывающимся шансом. Нужны совместные усилия агитпропа, бизнеса и наробраза – тогда появятся технические специалисты.

Одновременно нужно идеологическое, агитпроповское обеспечение этой деятельности. Нужны фильмы, песни, где рассказывается о том, как это интересно – работать в реальном секторе. В самом деле, ведь интересно! Уж точно интереснее, чем сидеть в конторе и заниматься какой-то высосанной из пальца деятельностью.

Разумеется, работать в реальном секторе гораздо сложнее и ответственнее, чем в «нереальном»: в реальном оценку даёт сама жизнь. Но именно на это нужно ориентировать детей и молодёжь. Когда-то так и было. Так должно быть. И хочется надеяться – так будет.

Но надо спешить: окно возможностей имеет свойство быстро захлопываться.

А в Европе пусть и дальше готовят “специалистов” по гендерфлюидности и расовой эквивалентности.