Так называемая «рыночная экономика» обыкновенно объясняется крайне простыми моделями (вроде знаменитого соотношения спроса и предложения). И — что еще более важно — моделями, считающимися обратимыми.

Надо ли говорить, что это одно позволяет ей обрести большую популярность среди населения: именно простота и обратимость есть свойства, присущие т.н. «обыденному сознанию». Ну, в самом деле, разве не очевидно, что если два производителя товаров конкурируют друг с другом, и у одного товар лучше или дешевле, то его победа есть чистое благо. Потому что «второй» или снизит цену товаров, или же улучшит их качество…

Но так ли это? В смысле: так ли работает реальная экономика? Разумеется, нет. Точнее сказать, на каком-то начальном уровне — уровне ремесленных мастерских XVIII столетия — действительно наблюдается что-то подобное. В том смысле, что наличие конкурирующих экономических субъектов позволяет получить повышение качества и снижение цены практически без потерь.

Однако с появлением реальной индустриальной экономики ситуация меняется: затраты на «перестроение производства» оказываются достаточно высокими. Да и невозможно теперь, скажем, ткацкую фабрику перевести на выпуск фарфоровой посуды — пускай даже спрос на нее есть, а на ткани нет. Итог — появление т.н. «кризисов перепроизводства», в результате которых огромное количество людей оказывается без работы, огромное количество производств закрываются — а «перевыпущенные» товары часто просто уничтожаются. То есть, наличествует прямые потери, которые не переходят в выпуск новых товаров.

Подумайте сами — были затрачены огромные деньги на станки, сырье и зарплату работникам — а теперь они оказались совершенно не нужными. Уничтоженными. Ведь произведенный ими товар не нашел платежеспособного спроса.

Разумеется, и это до определенного времени оказывается терпимым — потому, что кажется, что сырья завались, а «рабочие руки» всегда стоят в очереди перед заводскими воротами. И значит, да здравствует «победа лучших»!

Но наступает период, когда, во-первых, сложность производства увеличивается еще на порядки — и значит, «потери на конкуренцию» становятся настолько велики, что «отыграть» их на следующем «подъеме» уже не получается. Если кто не понимает, о чем это — то пусть вспомнит американский город Детройт (и вообще весь «ржавый пояс» США). Который был производственный драйвером страны в 1920-1970 годы, однако из-за конкурентного проигрыша американской промышленности тем же японцам превратился в «вечно депрессивное место».

Это место вот уже более 30 лет никак не переродится во что-то иное, постепенно зарастая травой и заселяясь различными маргиналами. Которые только берут — скажем, те же пособия или товары в магазинах бесплатно — но ничего не дают взамен.

Еще раз вдумайтесь: величайшая страна мире — реально величайшая, если брать те же 1980 годы — не смогла «отыграть» поражение перед японцами в том же автомобилестроении, произошедшее в те самые 1980 годы. И предпочла буквально бросить огромное количество земли, зданий, оборудования и людей на произвол судьбы — в надежде на то, что время это все просто поглотит.

А ведь подобных примеров в американской (не только, разумеется) экономики — море. Скажем, те же железные дороги, что еще в 1950 годы вызывали только восхищение, но уже к 1980 годам обратились в «полуруины», а сейчас на них просто страшно смотреть. Самое же смешное тут — то, что даже окончательно убить их американское общество не смогло. Потому что ряд жизненно-важных функций — скажем, перевозка опасных веществ — по объективным показателям завязаны именно на ж/д. Последнее продлевает агонию отрасли до сих пор, что выглядит… ну, скажем так, довольно специфично.

То есть оказалось, что на «сложных производственных процессах» возможность «бесконечной настройки» производственной системы на баланс спроса-предложения ограничена. В том смысле, что слишком большие производства, проигравшие «в борьбе», оказывается невозможным даже демонтировать с переводом имеющихся ресурсов к производствам «победившим». И вот стоят в самых различных странах заброшенные заводы, дороги, города и т.д.

Впрочем, порой — как это случилось с американскими ж/д или очень часто случается с поселениями — их еще приходится поддерживать из госбюджета. С различным населением «гетто» происходит то же самое, кстати. То есть, можно сказать, что вместо ранее выпускаемой, пусть и «не лучшей» продукции — мы получаем настоящие «черные дыры». Которые только потребляют, но ничего не производят. А часто еще и портят то, что до сих пор работает — грабят, убивают и т.д. Еще раз, вспоминаем BLM со всеми их прелестями.

Если же прибавить сюда тот момент, что многие ресурсы, казавшиеся еще вчера бесконечными, «неожиданно» начинают заканчиваться, то нетрудно будет понять, что подобная «картина мира» вряд ли может рассматриваться, как благоприятная. Даже если при этом она действительно создает в отдельных отраслях и на отдельных предприятиях прекрасные и дешевые товары.

Потому что для выживания человека нужны не отдельные товары, а огромная и сложная система жизнеобеспечения. Включающая в себя энергетику, коммуникации, производство жизненно-важных продуктов, доступную медицину, обеспечение безопасности и т.д. И если какая-то часть этого «жизненно-важного» будет испытывать кризис, то никакой «счастливой жизни» получить будет невозможно. Даже если, например, пресловутая «отрасль развлечений» работает крайне эффективно, а доступные «информационные ресурсы» просто зашкаливают.

Потому, что если есть проблемы со — скажем — отоплением, то какой смысл от новейшего смартфона? Хотя, конечно, если слишком глубоко «втуплять в соцсети», то можно замерзнуть без страданий. Правда, до этого еще далеко: еще слишком много созданных в прошлом систем имеют определенный запас прочности. Оказалось, что тогда его закладывали в разы больше, чем надо. А также еще работает инерция, которая позволяет, например, перераспределять товары от стран-производителей — кстати, часто (как Китай) имеющих достаточно «специфическую» рыночность — к потребителям в «настоящих-то свободных демократических государствах».

Да и собственные «нерыночные механизмы», созданные там, позволяют несколько демпфировать указанный момент.

Однако уже проявляются «звоночки», свидетельствующие о том, что проблемы стали нерешаемыми в принципе. Например, в виде т.н. «дефицита кадров»: ну да, в течение десятилетий люди шли заниматься исключительно «рыночно выгодными» вещами — вроде менеджмента и маркетинга, а также различными видами психологии и IT-деятельности. А на «физическую экономику» этих людей уже не хватило — и, в лучшем случае, ей приходится довольствовать «вторым сортом». То есть, не столь мотивированными и не столь образованными личностями. Поэтому чуть что — и случается провал: в энергетике, в транспортной отрасли, в медицине.

Скажем, недавняя коронавирусная эпидемия — а точнее, «борьба с ней» — вызывает, если честно, только испанский стыд. Ну и т.д., и т.п. Зато IT-отрасль развивается «семимильными шагами». Зато вон 56 — или сколько там — «гендеров» нашли, и на все эти «гендеры» имеются претенденты, щедро опекаемые огромной сворой всевозможных «психологов». Зато доставка на дом и подбор туалетной бумаги под цвет плитки — ну и т.п. вещи, которые возможны только в рыночной экономике.

Обыватель доволен. Обыватель уверен, что живет во времена прогресса, и что все так и будет идти бесконечно. Ну, а кадры (скажем, попасть к врачу-специалисту уже проблема, причем не только, а точнее, не столько у нас) — а кадры «еще найдуться». «Из-за границы завезем» — как заявляют адепты рыночной экономики из ВШЭ. И не важно, что «за границей» эти кадры такого же низкого качества — а точнее, это качество у них давно уже ниже плинтуса.

Ну, а не обыватель должен, наконец-то, начать догадываться, что всё это — с одной стороны, смартфоны, гендеры и цветной пипифакс, а с другой — нехватка врачей, инженеров, износ коммуникаций, отсутствие прогресса во многих важнейших областях — например, в той же энергетике, где до сих пор господствуют тепловые двигатели как и сто лет назад, ну т.д. — связано друг с другом. И связано «той самой» связью, о которой сказано выше — связью между невозможностью легко и без потерь переносить ресурсы не только с отрасли в отрасль, но и с предприятия на предприятие.

В связи с чем «базовый принцип» современного общества, которые однозначно трактуется, как «плюс», в действительности оказывается минусом. Причем, минусом катастрофическим.

А все потому, что «рыночная экономика» это якобы «обратимая модель» — в то время, как реальном мире ни один сложный процесс обратимым не является…

PS. Под «обратимостью» автор понимает возможность откатить систему к предыдущему состоянию если не вообще без потерь, то хотя бы без существенных потерь. Ну типа — строили беседку, построили, она не нашла спроса. ОК, разобрали на исходные материалы, и из них сделали собачьи будки, на которые есть спрос.

Уже из этого примера ясно, что обратимость получается очень условная — а как же затраты труда на сборку-разборку, как же потери материалов, потери времени? Накладно получается лавировать за «рынком». И чем сложнее технология — тем накладнее.

Опять же приведу пример: огромные усилия были затрачены человечеством на развитие технологии паровых двигателей. Но в какой-то момент они были просто брошены, и все перешли на двигатели внутреннего сгорания. Хотя у паровых технологий резервы совершенствования были далеко не исчерпаны. Но рыночек порешал — и всё это просто бросили, только кое-где остались какие-то куски былой технологии, вроде паровых турбин на АЭС. Разумно ли было омертвить такой пласт человеческий знаний и умений? Каковы издержки этого? Никто особенно не задумывается.