Красноречивы оказались разговоры партийных лидеров на июльском пленуме ЦК, по ходу разбора «дела Берии»:

Хрущев. Дальше терпеть нельзя: молока нет, мяса мало. Объявили переход от социализма к коммунизму, а муку не продаем. А какой же коммунизм без горячих лепешек, если говорить грубо.

Голос из Президиума. Картошки нет.

Хрущев. Картошки нет!

Свидетели социализма любят сыпать фразами В.И.Ленина по разному поводу. Но, увы, и сами не в состоянии объяснить объективные причины и экономические предпосылки наступления коммунизма в том же СССР. Это тогда полтора века назад можно было смело теоретизировать о том, что производительные силы на земле достигнут того уровня, при котором обществу ничего иного не останется, как перейти к коммунизму. А наиболее ретивым почитателям Маркса возможность подобного представлялась даже в отдельно взятой стране.

Но ни эти ретивые марксисты, ни их последователи, ни, даже, нынешние свидетели социализма ничего иного предоставить не в состоянии, кроме создания неких «закромов родины», откуда происходит наполнение желудком её обитателей. И всё! И весь путь социалистического строительства, вся борьба, все миллионные жертвы, всё разрушение уклада, жизни некогда великого народа, все нынешние стенания свидетелей, абсолютно всё, что связано с социализмом, (на минуточку, переходной стадией от капитализма к коммунизму, если Ленин нам не врёт) так или иначе опирается на наполнение желудка. И прочно сидит на этом.

Когда же данное наполнение желудков в той или иной мере всё таки наступило, тогда оказалось, что дальше и идти уже некуда. Наступил полный застой. Практически во всём. В экономике, в общественной мысли, во внутрипартийной борьбе, даже в репрессиях.

Пришедший к власти М.С.Горбачёв попытался оживить страну и, даже, определить некие цели — ускорение, перестройка, каждой семье по отдельной квартире к 2000 году, но общество не видело главного. Для чего всё это? Если во всём цивилизованном мире этого достигают и без лозунгов про коммунизм.

Я про общество 30-35 летней давности, если чо. Не про нынешних свидетелей светлого прошлого в беспросветном настоящем. Не про этих утырков, тоскующих о потёртых кожанках в комплектации с маузерами, и почему-то уверенных, что именно они будут носителями этих брэндов прошловековой давности. И не надо приписывать социализму свои юношеские грёзы под впечатлением полёта Гагарина помноженные на чтение моднейшей тогда фантастики. Взрослые, я о тех, кто имел и кормил семью в то время, грезили куда более приземлёнными вопросами. А именно, где, как и что суметь добыть, достать, найти, получить, встать на очередь, с кем-то порешать, найти «лохматую руку», сиречь блат и тому подобное…

Например, оказалось, что собрали в 1950 г. 81,2 млн т. зекрна. Это ниже как показателя 1940 г. (95,6 млн), так и даже результата 1913 г. (86 млн). Урожайность с гектара на 1950 г. планировалась в 12 ц — реально же составила 7,4 ц при том, что год был удачный и «получен хороший урожай зерновых культур». По РСФСР валовой сбор зерна в весе после доработки составил 46,8 млн т — хуже, чем в 1937 г. (70,4 млн) и 1928 г. (50 млн).

С поголовьем крупного рогатого скота дело обстояло плачевно: план предусматривал его рост до 15,3 млн голов, в наличии же оказалось 13,7 млн (при этом в 1940 г. — 20 млн). Соответственно, не был выполнен план пятилетки по производству мяса (96 %) и молока.

Нужно отметить, что эти данные приобретают особое звучание, если учесть следующее: 51 % всей сельхозпродукции обеспечили приусадебные хозяйства жителей страны, занимавшие в целом лишь 2-3 % сельхозугодий (38 % дали участки колхозников, еще 13 % — рабочих и служащих). На эти же клочки земли приходилось аж 62 % продукции животноводства (колхозники — 46 %, рабочие и служащие — 16 %). Это средние значения — по отдельным регионам производство в частном секторе могло быть гораздо выше. Естественно, урожайность и продуктивность в 2-4 раза превышала аналогичные показатели колхозов и совхозов.

Ой, а как же это всё вышло?

Если 73 % рабочего времени колхозники тратили на общественные работы в колхозах, то денежных доходов от колхозов они получили 19,5 %. 17 % времени ушло на работы в личных приусадебных хозяйствах — а продажи их продукции дали колхозникам 46,1 % доходов. Это официальная советская статистика того времени. Неудивительно, что Хрущов не нашел ничего лучшего, чем разгромить приусадебные хозяйства. Рассчитывая, что уж теперь-то колхозники никуда не денутся и будут работать в колхозах. Результатом же стал голод и расстрел в Новочеркасске.

Тем не менее власти были полны показного оптимизма. Возможно, это объяснялось тем, что осенью 1952 г. состоялся XIX съезд коммунистической партии. Однако победные реляции, прозвучавшие на съезде, вызвали у населения совсем не ту реакцию, на которую надеялось партийное руководство. В центр пошли многочисленные сообщения о крайне тяжелом положении, в котором оказалось население страны. Эти свидетельства достаточно разрозненны, однако их все же можно систематизировать, разделив на три большие группы. Это письма граждан в партийные и советские органы, доклады местного руководства и выступления высших руководителей СССР.

Жители страны сигнализировали о тяжелом положении с продуктами питания и до съезда. Причем голод заставлял жителей страны не просто обращаться за разъяснениями во властные структуры, но и апеллировать к самому верху. Так, в июле 1952 г. из Ташкента на имя Сталина поступило письмо инженера К. А. Петерса, в котором он жаловался, что «в начале 1951 г. …государственная торговля маслом, жирами, мясом и мясными изделиями, сахаром, овощами, крупой, макаронными и молочными изделиями совершенно прекратилась, уступив свои функции частной торговле по спекулятивным ценам… под маркой “колхозной” торговли на “колхозных” рынках… Государственные и кооперативные продовольственные магазины продажи продуктов питания не производят: нет мяса, жиров, колбасных изделий, крупы, мясных консервов и пр. и пр., — словом — нет ничего. Пустые полки и прилавки мясных и гастрономических отделов этих магазинов заставлены для декорации бутылками с водкой и вином. Промтоварные магазины в основном обслуживают население через перекупщиков. Производственные рабочие, инженерно-технические работники и трудящиеся промышленных центров влачат печальное, полуголодное существование».

Проведенная по письму проверка выявила, что в Ташкенте «в розничной сети очень редко бывают в продаже мясо и мясопродукты, рыботовары, животные жиры, крупа, макаронные изделия, картофель, овощи и молочные продукты», а на рынках эти продукты продаются по очень высоким ценам, что в 1952 г. общие ресурсы мяса и животных жиров по городу «резко уменьшились» и т. д.

В октябре 1952 г. своего депутата Маленкова информировал гражданин Ф. М. Филькин из г. Бежецк Калининской области: «В городе очень неблагополучно обстоит дело с продовольственным обеспечением населения. В магазинах нет никаких продовольственных продуктов, кроме вин, водки, консервов и дорогих сортов конфет. Белый хлеб и хлебобулочные изделия совершенно отсутствуют. Сахара нет, круп нет, жиров и колбасных изделий тоже нет, а иногда даже трудно достать черного хлеба… В городе имеется хороший колхозный рынок, но на рынке имеется только мясо, лук, картофель. Муки, сахара не бывает».

А колхозница из Курганской области О. П. Жиделева недоумевала: «Пошла купить хлеба печеного в магазине, но никак продавец мне не продает, говорит, что только учителям. Но вот берет меня горе: вырабатываем хлеб и сидим без хлеба. Для детей хлеба нет. Питаемся картошкой. О мясе и разговора нет. Мы его никогда не видим».

1953 г. принес новую волну жалоб и обращений. Например, из Новочеркасска (Ростовская область) взывали: «Сил больше нет молчать о том тяжелом положении, в котором живут наши советские люди. Есть нечего. Магазины пусты… Дети вот уже восемь месяцев не видят сахара, масла. Один хлеб. Правда, это еще не голод, но нельзя же вырастить здоровое поколение на одном хлебе. Ни овощей, ни круп — ничего».

Жители Ростова-на-Дону возмущались: «Около каждого продуктового магазина в очереди стоят по тысяче и более человек. На базарах продукты так дороги, что простому советскому человеку один раз на базар сходить, надо отдать месячную зарплату».

Это, заметьте, было еще при Сталине. Еще Хрущов не успел развалить всё.