Полковник Владимир Трухан рассказал, что пока ВСУ “психологически брали” Крым, Россия ударила Запад по трем направлениям. Ведь военная стратегия — это лишь часть общей стратегии государства для достижения политических результатов войны.

А это само по себе предполагает еще и политический, и экономический трек. На всех этих треках должно быть согласованное движение. Никто не должен вырываться вперед. Любые военные результаты должны быть закреплены политически и подкреплены экономически. Мы этим сейчас и занимаемся, считает полковник Центрального аппарата Минобороны РФ в запасе Владимир Трухан.

— Владимир Эдуардович, атаки Украины силами механизированных бригад из состава стратегических резервов на Южноднецком направлении, прощупывание наших позиций под Авдеевкой и Марьинкой, обстрелы и заходы ДРГ в Белгородскую область. Держим ли мы ситуацию под контролем? Или нам придется принимать экстраординарные меры для ее исправления?

— В информационном пространстве нам придется принимать экстраординарные меры, чтобы удалить из него всех паникеров. А обстановка на линии боевого соприкосновения в зоне СВО в целом находится под контролем. Понятно, что противник пытается перехватить хотя бы тактическую инициативу на тех или иных участках, но в настоящий момент у него это пока не получается.

— Вы сказали, что нам нужно удалить из информационного пространства паникеров. Как отличить сознательных паникеров от тех, кто поднимает важные проблемы, потому что они его волнуют?

— Человека должны волновать проблемы, связанные с его здоровьем. А если тебя действительно волнует какая-то проблема, то ты должен в этой проблеме разбираться.

Не надо разгонять панические настроения и слухи о том, что ВСУ скоро прорвут нашу оборону. Не надо давать советы космического масштаба и космической глупости. Указывать на то, что пограничники якобы внезапно применили минометы, которые у них есть с 2006 года. Сообщать о наличии группировок противника там, где их нет и никогда не было. Я могу перечислить и другие чудеса, которыми занимается эта публика, чтобы поднять себе число подписчиков. Все это называется «разгон паники».

Наши войска профессионально работают. Работают оперативные и оперативно-стратегические штабы. Буквально перед нашей беседой я прочитал, что «вот там была обнаружена колонна противника, разведка не засекла, опять проспали, короткое плечо принятия решений». Мне хочется по-военному ответить всем этим деятелям.

Понятно, что было какое-то выдвижение колонны. Понятно, что куда-нибудь эта колонна придет. Она где-то сосредоточится. И мы дождемся, когда ей создадут условия, при которых она пойдет в бой, и там мы ее спокойно накроем.

Хочу обратить внимание, что сведения, которые выдает Минобороны, являются обработкой боевых и оперативных донесений, каждое из которых имеет соответствующий гриф. Ни одно из лиц, за исключением лиц от Минобороны, выступающее в публичном пространстве, не имеет допуска к военной тайне и не знает содержания боевых и оперативных донесений.

А у нас почему-то «100 заложников в Брянске и два батальона ВСУ под Белгородом». Как это иначе назвать?

— Понятно, что есть телеграм-каналы, которые любят ловить хайп. А как быть с простыми людьми, которых действительно тревожит, что обстрелы Шебекино резко увеличились и что диверсанты туда заходят?

— Обстрелы Шебекино резко увеличились ровно потому, что это удобно. Это можно расценить как попытку вынудить ВС РФ к действиям именно на этом оперативно-тактическом направлении, чтобы отвлечь свои силы с других участков.

Эти обстрелы неизбирательные. Почему их нельзя прекратить? Их чисто физически нельзя прекратить. Они же стреляют не со стационарных огневых позиций. Подъехала установка «Град», куда угодно отстрелялась и уехала.

Да, это диктует нам определенный образ действий. И в сводках Минобороны четко сказано, что на Купянском направлении мы принимаем все необходимые меры для ликвидации этой угрозы.

Почему я обращаю на это внимание? ВСУ пошли на Белгород. Туда выехал генерал Лапин. Почему? Потому что произошло первое обострение на этом участке. Ему важно было понять, как сработают части и подразделения, прикрывающие границу. Он приехал, посмотрел, устранил недостатки. Второй раз он уже не приезжал, потому что все справились нормально. Вот на это нам надо обращать внимание. На грамотные и мудрые действия военачальников.

Надо рассказывать людям о том, что рубежи войскового прикрытия государственной границы строились в глубине. Никто же не обратил внимание, что ДРГ не смогла пройти даже 10 км. Это нормальное инженерное оборудование. Просто так получилось, что населенные пункты Белгородской области находятся близко к границе. С этим мы ничего не сделаем. Но вместо этого начинается разгон паники. Мол, почему не по линии госграницы и почему еще что-то не так.

С паникой можно справиться. Необходимо отодвинуть порог реагирования на панические слухи. Человек психологически устроен так, что когда у него начинается паника, то у него мозги отключается. Это можно сделать двумя путями. Оба они сложные.

Эмоционально сложный путь — это доверие к своему руководству и профессионалам, которые делают это важное дело. Когнитивно сложный путь — это серьезное изучение того или иного вопроса.

К сожалению, у нас ряд информационщиков делают следующее. Начался бой. До тех пор, пока он не закончится, Минобороны никаких сводок и пресс-релизов не даст, потому что оно не может предугадать его результаты. Как только все закончилось, в 1:41 ночи Минобороны дало сведения о событиях, которые происходили в течение 4 июня. А пока еще шел бой, с криком «подержите мое пиво» влетели все эти информаторы, которые начали что-то сочинять.

Я находился в Калининграде, когда меня разбудили и сказали, что на Москву начался налет беспилотников. Пока я совершал утренние процедуры, я в прямом эфире читал, как количество дронов планомерно увеличивалось. А потом оказалось, что из этих десятков БПЛА было всего восемь штук, пять сбито, а три сбились с курса благодаря РЭБ. И это только потому, что над Москвой ПВО на уничтожение не работает, мы не в Киеве. Это тоже нагнетание паники.

Понимаете, если вы не хотите погибнуть от желудочно-кишечной инфекции, не надо таскать в рот все подряд. То же самое и с информацией. Либо доверяйте, либо изучайте.

— Вы сказали о доверии к нашей армии. Почему же Минобороны не раскручивает ракетные удары по Павлограду и Хмельницкому? Почему Украина раздувает из каждого незначительного события большую победу, а мы в этом плане гораздо слабее?

— Мы слабее, потому что мы комментируем свои иллюзии и хотелки, а не сообщения Минобороны. Лично я получаю достаточно информации от Минобороны. Хорошо работают телеканалы «Звезда» и «Известия». Минобороны сообщает о всех событиях. Вам не нравится читать сводки Конашенкова? Смотрите официальные каналы, где эти события подробно освещаются.

А если вы считаете наших генералов «продажными лампасниками», то я не собираюсь быть вашим психотерапевтом. Взвинчивайте в себе градус истерики и раньше времени помрете. Освободите для когнитивно нормальных людей жизненное пространство.

Вообще у меня вызывает недоумение, когда журналисты на зарплате кричат, что мы проиграли информационную войну. За что вы тогда деньги получаете? Есть универсальные нарративы военной пропаганды, которые продиктованы самой человеческой природой и которые всегда должны истолковываться в свою пользу. Потому что мы люди.

Повторюсь, Минобороны сообщает достаточно. Более того, департамент генерала Конашенкова совершенствуется. Стали публиковаться релизы пресс-секретарей оперативных направлений. Стало больше видеозаписей боев. Стало больше мотивационных роликов. Минобороны в особенных случаях дает релизы сразу.

Меня удивляет, когда некоторые личности, которые обвиняют, что на выходных все уехали на шашлыки, по поводу событий 4 июня проснулись с утра, хотя релиз Минобороны был опубликован ночью.

Ведомство работает в своем ключе. Потому что есть скрытое управление войсками. Вы задали вопрос: «Где будет находиться Герасимов?» Даже если бы я это знал, я бы себе язык отрезал, чем сказал бы об этом. Минобороны на информации о ходе боевых действий не зарабатывает, в отличие от других. Поэтому все дается в том объеме и в то время, в котором сочтется нужным. В остальное время у публики есть свои дела. На работу сходить или кота погладить.

— А почему вы выступаете против того, чтобы мы воспринимали этот конфликт не как СВО, а как народную войну? Что плохого в том, чтобы общество мобилизовалось и активнее интересовалось ходом боевых действий?

— Я не люблю эту популистскую трескотню насчет народной войны. Почему вы думаете, что это не народная война? У нас разве мало волонтеров? Причем не тех, кто бегает по соцсетям и сбор объявляет, а живых людей. Я тоже в этом участвую. И я никогда никому не признаюсь, сколько личных денег я туда отдаю и что я конкретно сделал. Уровень народной поддержки действий ВС РФ беспрецедентный. Я с начала года объездил более десятка городов России. Я все это вижу.

Кроме того, формат СВО как раз и заключается в формате специальной военной операции. Если кто-то не в состоянии прочитать на сайте ООН международное законодательство, касающееся объявления войны, то им надо идти в первый класс и сесть за букварь. Вы никогда не задумывались, почему Украина России войну не объявила?

— Потому что есть определенные ограничения, связанные с транзитом и с экономикой.

— Это не «определенные ограничения». Это такие ограничения, что не каждая экономика выдержит. И люди, которые принимают решение о юридическом оформлении боевых действий, об этом думают. В том числе для того, чтобы дать возможность нашим ситуативным союзникам с нами торговать. Нет ничего плохого в том, чтобы в моменте закупить у кого-то необходимые боевые расходники.

Отмечу также, что термин «победа в войне» означает достижение именно политических целей войны. Поэтому военные войны ведут, но не они их выигрывают. Военная стратегия — это лишь часть общей стратегии государства для достижения политических результатов войны. А это само по себе предполагает политический и экономический трек. На всех этих треках должно быть согласованное движение. Никто не должен вырываться вперед. Любые военные результаты должны быть закреплены политически и подкреплены экономически. Мы этим сейчас и занимаемся.

Настоящие военные аналитики еще с прошлого года говорили, что никакого блицкрига быть не могло и что конфликт затянется надолго. Потому что военные могут резко нарастить усилия, но проиграть политически, а экономически надорваться.

Более того, мы сейчас впервые отвинтили от военных календарь. Никто не требовал от них взять Артемовск к 9 Мая. Им дают возможность воевать так, как они могут воевать по классике военной науки. Поэтому мы пошли на оправданное в военном, но политически невыгодное решение об уходе на Левобережье, чтобы сесть там в оборону. И что получилось? Противник за зимнюю кампанию не смог провести ни одного внятного наступления. Уже прошла весна, а он по факту ничего еще не смог. Потому что мы грамотно провели две оборонительные операции.

А если кто-то думает, что, начитавшись учебников по военной истории, он разбирается в военном деле лучше, чем люди, которые провели в армии по три десятка лет, то я тому не доктор.

— Вы сказали, что победа в войне означает достижение ее политических целей. Цели демилитаризации и денацификации Украины вроде бы понятны, но они звучат неконкретно. Вы понимаете ее конкретную цель?

— Демилитаризация означает полное исключение военной угрозы для России с территории Украины. Денацификация означает прекращение функционирования на территории Украины идеологии, основанной на национальном превосходстве и пренебрежении к другим народам. О достижении этих целей мы можем судить по итогам СВО, а не в ходе ее. Что тут непонятно?

Бонусом пошло присоединение к РФ новых регионов. По действиям ВСУ и Киева рискну предположить, что это не последнее увеличение. Это стратагема Путина — каждое новое предложение хуже предыдущего.

— Мне, допустим, все понятно. Но я лично разговаривал с военными, которые там сражаются. Они реально не понимают, на каком рубеже им нужно остановиться и сколько сил для этого понадобится.

— Я тоже этого до конца не понимаю. И что теперь? Давайте разберемся с уровнями. Есть люди, которые реализуют эти цели на тактическом уровне. Это сложно и кроваво. Они герои. Но планируют не они. Планируют в штабах, исходя из непрерывно меняющейся обстановки.

У военных нет такого, чтобы они приняли свой оперативный план и только им руководствовались. Идет постоянное уточнение обстановки и задач, в том числе связанное с действиями противника. Например, губернатор Белгородской области высказался, что нам надо подумать, в чьем составе будет Харьков. Это логично. Изменилась обстановка, изменились задачи.

В ходе коллегии Минобороны в декабре 2022 года было четко сказано, как мы будем строить армию до 2030 года. Мы вернемся к дивизионной системе, признав неудачным эксперимент с бригадами. Из комы вышло Северо-Западное стратегическое направление и теперь Западный военный округ разделяется на два: на Ленинградский и на Московский.

Начинается формирование общевойсковых воздушных армий и армейского корпуса в Карелии. Почему корпуса? Потому что туда армию не вместить. У военных есть понятие «оперативная емкость территорий», где можно разместить только определенное количество войск просто в силу географии. На войне рулит география.

Сейчас раздаются комментарии: «Ах, из чего вы будете формировать воздушную армию». Они не понимают разницы между соединением, которое содержится на самостоятельных штатах, и объединением, в которое включается путем перераспределения как уже существующие, так и вновь формируемые части.

Значительное количество мобилизованных сейчас находится на формировании полков и дивизий. Потому что сформировать полк — это не нагнать три тысячи человек и послать их в атаку. Полноценное формирование дивизий занимает от восьми месяцев до года. Полноценное формирование воинской части — не менее полугода. Им нужно пройти все элементы боевого слаживания, предусмотренные курсами боевой подготовки и наставлениями. Этим и занимаются ВС РФ, помимо того, что они ведут военные действия на линии соприкосновения.

Территория нашей страны — 17 млн квадратных километров. И граница больше, чем экватор. У нас, помимо СВО, есть много других задач. Лично я считаю, что нам надо заканчивать этот бред с Восточным военным округом. Его надо разделить на два. Потому что не может один округ держать территорию в 5 млн квадратных километров. Это больше, чем Европа, если без нас считать.

Теперь поговорим о других угрозах. Нам надо оборонять Северный морской путь. Возможно нарастание напряженности в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Генштаб думает обо всем.

Почему Герасимов выехал на этот участок? Он выехал, потому что бой начался? Или он выехал, потому что предполагал, что именно там будет атака? У нас говорят, мол, разведка проспала. Так кто тут проспал?

Повторюсь, сейчас идет переформирование и перевооружение российской армии. Это обычное дело. Какие-то перспективные образцы вооружений уходят на доработку, а какие-то признаются ненужными. Об этом просто не говорят. К сожалению, сформировалась такая парадигма, что если эти топик-стартеры чего-то не сказали, то этого и нет. А это как суслик. Мы его не видим, а он есть.

Сирийский опыт показал, что необходимо размещать артиллерию на колесной базе. Думаете, мы об этом забыли? Нет. У нас уже пошли опытные образцы. Потому что на колесном шасси больше ресурс, а на гусеничном — проходимость. Где-то надо одно, где-то — другое. И так везде.

— Может ли нам в дальнейшем что-то помешать сочетать эти три фактора: военный, политический и экономический?

— Нам активно противодействуют на каждом из этих треков, но Россия справляется с этим весьма успешно.

Кто до последнего момента знал, что на Парад Победы приедут все лидеры стран СНГ в нынешней ситуации? Мы об этом молчим. Это разве не победа российской дипломатии? Для кого-то, может, и нет, потому что он так кизлярские наушники не продаст. Но это объективный факт.

Россия — единственная страна, у которой отрицательная инфляция по продовольствию. Это разве не экономическая устойчивость в условиях беспрецедентного санкционного давления, с которым мы в одиночку справляемся?

А в военном деле? Зачем мы придумываем лихие поражения? Идет нормальная работа. Если ВСУ до конца развернут широкомасштабную наступательную операцию, там все перекрестятся и скажут: «Наконец-то». Естественно, что мы отдадим какие-то рубежи, потому что это мобильная оборона. Естественно, противника будут вынуждать наступать на определенных направлениях, чтобы потом нанести решающий удар.

И естественно, что у нас некоторые будут истерить, что мы оставили две деревни, из которых даже крысы убежали. Никого не будет волновать, что они находятся в серой зоне, а линия боевого соприкосновения в условиях мобильной обороны дышит. Но все до сих пор воспринимают СВО как Первую мировую войну, где были две линии окопов и это на года.

Противник вынуждал нас переходить к активным наступательным действиям. Это его страховало от упреков, почему они не наступают. Напомню, что никто из должностных лиц не говорил, что к маю мы будем в Харькове. У нас даже есть Запорожье Шредингера, которое по российским законам признано нашим, но наших там нет. Про него никто не говорит.

Это Украина говорила, что весной они будут в Крыму. А сейчас я валялся в шоке от смеха от того, что они придумали. Мол, они «психологически» освободили Крым. Это новое слово в военной науке. С этим отказываются работать даже психиатры. Это только к патологоанатому. А если ты живой, то это твои проблемы.

Я не говорю, что все просто. Я не говорю, что в тактических звеньях у нас нет недостатков. Это нормальная военная жизнь. Но я обращаю внимание, что в любом анализе должны учитываться четыре фактора: сильные и слабые стороны своих войск, сильные и слабые стороны противника. А у нас аналитические сообщения сводятся к сильным сторонам противника и к слабым сторонам наших войск. Это создает у публики искаженное представление относительно ВС РФ.

— Каковы же сильные стороны наших войск?

— Самое главное — мы воюем на своих ресурсах. Мы нарастили ВПК. Мы воюем, отвинтив понты. Если надо что-то купить, мы не кричим: «А почему мы сами не можем», а идем и покупаем. Дорабатываем — применяем. Надо задействовать ситуативных союзников — задействуем. Если надо их задействовать за деньги, даем деньги.

Верховный главнокомандующий сказал военным: «У вас есть военная наука и военная логика, вы и воюйте». У него конкретно прозвучало: «Я, конечно, ВГК, но я академии генштаба не заканчивал, поэтому я доверяю военным». Это тоже сильная сторона России — отсутствие политического давления.

Москва проводит СВО формами, не имеющими аналогов в истории. Мы применяем много нового, поэтому инициатива до сих пор принадлежит нам. У нас подготовка войск тоже сильнее. Это Украина бросает мобилизованных, чтобы трупами остановить продвижение наших сил. А это деморализует личный состав.

А если говорить о наших слабостях, то мы в 90-е годы упали ниже плинтуса. Не все элементы военной реформы были удачными. Сейчас мы это исправляем. Недостатки ВПК в части организации мы тоже устраняем.

Повторюсь, работа ведется планомерно. Нам будет сложно, потому что Зеленский поедет на саммит НАТО, где ему скажут следующее: «Мы тебе все дали, где результат?» Но эти вопросы зададут не нам.