Будучи в Пльзене, приглашён был местными энергетиками на легендарный пивзавод, проведен по подвалам и загнан в крошечный, там же расположенный, подземный ресторанчик.

Употребляли пльзенское, нацеживая его в вёдерные медные кувшины непосредственно из бочек: часть пива по-прежнему производится по технологии 18 века — в древних полумеханизированных котлах, с дозреванием в огромных дубовых бочках. Полученное «традиционное» пиво раз в квартал сравнивается с «современным», сваренным в стальных автоклавах и дозревшим в танках: контроль соблюдения технологии и, соответственно, вкуса. В остальное время его просто подают в ресторане.

Убедился в грустном факте: нефильтрованный и непастеризованный «Пльзенский Праздрой» радикально отличается от разлитого в бутылки. То есть до такой степени, что вообще ничего общего, это что-то отдельное, особенное и прекрасное, не встречающееся в продаже более нигде. Пришёл к выводу, что пиво варить надо по-американски: понемногу, но на каждом углу. Тогда получается хорошее. А если пытаться сделать one size fits all, то получится тоже по-американски, но совсем по-другому: получится американский пивной напиток «Миллер». Которым хорошо енотов отваживать, но внутрь принимать можно только с сильного похмелья.

Мда. Ну так вот сидим мы с этими самыми энергетиками, хомячим рульку, запиваем божественным. Обсуждаем всякое жизненное, в том числе, разумеется, украинский бардак. Чехи высказываются в духе «все вы тюлени бешеные», потом один добрый товарищ начинает зловредно хихикать. На мой недоумённый вопрос — что ж тут смешного, когда целая страна разом з глузду з’ихала — он начинает долго и путано, на смеси русского, английского и чешского, объяснять свою концепцию. Я слушаю и понимаю, что Ярослав Гашек в смысле юмора был довольно-таки обычным сыном чешского народа: тут все так веселятся:

— Понимаешь, тут у нас Восточная Европа.

— Ага.

— Ну и ты понимаешь — тут же мы все тысячу лет живём между немцами и русскими.

— Эээ…

— И нам, чтобы нормально с вами обоими уживаться… between the anvil and the hammer…

— Спасибо, конечно, за это милое сравнение… а кто из нас молот, а кто серп? В смысле, наковальня?

— Не сбивай, иначе я совсем запутаюсь. Так вот, чтобы с вами нормально уживаться, надо как бы границы видеть. Короче, чтобы с русскими без страха общаться — надо с вами один раз так поругаться, чтобы к тебе на улицу приехали русские танки. Тогда всё становится ясно и потом можно жить: понятно, что можно делать, а что не нужно. Чтобы опять не приехали. С немцами так не нужно! С немцами и так всё понятно заранее. Что точно приедут. А русские — не точно. Но могут. И надо знать заранее.

— Йозеф, я, кажется уловил суть. С третьей попытки, но уловил.

— Это никакая не суть! А суть в том, кто самый крутой.

— Эээ… полагаю, немцы? Или русские?

— Нет!!! Самые крутые — это венгры. Потому что они первыми разобрались. В 56 году. И больше уже ничего не боялись. Мы тоже крутые. Но только в 68 году решили. А остальные так ничего и не решили и поэтому вас боятся. Как поляки. Но поляки тоже крутые, они с вами поругались в 87 году, только у вас уже танков не было и никто не приехал.

— Почему это не было? У нас их тогда до хрена было. Больше, чем сейчас.

— Значит, бензина не было. У вас вечно чего-нибудь нету. Вот поляки тогда пыху набрались, с вами поругались, а танки не приехали. И они с тех пор не знают, что делать.

— Мда. Не позавидуешь.

— Я и не завидую. Потому что мы круче. А самые главные дураки это украинцы. Они сто лет боялись с вами ругаться, вот поэтому и не могут договориться.

— То есть нам надо приехать в Киев на танках, чтобы украинцы с нами помирились?

— Ну да. Только ничего там не ломайте.

Дети разных народов, мы мечтою о мире живём.