Несколько лет назад началась миграция — профессионалы начали продавать Кэнон, и покупать Никон. Спрашивается, зачем они это делают?

Тут нужно начать с истории соперничества этих двух систем. Когда Кэнон уже внедрил широкую фокусировочную зону, и сделал ультразвуковой мотор, встроенный в объектив, Никон продолжал делать аппараты с единственным центральным датчиком, и отвёрточным приводом автофокуса. В результате в те годы спортивные фотожурналисты не рассматривали Никон как рабочий инструмент в принципе. Однако “война автофокусов” закончилась в 1996 году — “вышел Nikon F5”, появились первые объективы “Silent Wave”, и равновесие на время восстановилось.

Но вскоре технический прогресс подложил инженерам Никона очередную свинью: пришло время цифровой фотографии. Кэнон в своей обычной манере тут же среагировал, и выпустил в 2005 году Canon 5D, прекрасную камеру с полной матрицей и великолепным качеством изображения. Несчастные никониане в это время были вынуждены довольствоваться сикомбрическим выкидышем японского фотоаппаратостроения – Nikon D70. Кто хоть раз пытался им работать, тот меня поймёт — мутный видоискатель, в который совершенно ничего не видно, и смехотворный экранчик, на котором видно ещё меньше, плюс чудовищная задержка между предвспышкой и вспышкой – короче, если бы я мог, я бы тому, кто этот аппарат разработал, разбил его об голову, чтобы знал, как над людьми издеваться.

В те годы я был яростным Никонистом, не признававшим никаких религий, кроме одной, великой и неделимой, с байонетом “F” во славу ея. Но чем дольше я работал аппаратом D70, тем сильнее ересь начинала разъедать моё сердце, и всё сильнее крепла мысль о смене вероисповедания. Последней каплей послужило впечатление, которое я испытал, когда однажды после целого дня мучительной работы семидесятым Никоном я вдруг увидел в руках какого-то мужика Кэноновский первопятачок. Я тогда о нём только слышал, но ни разу не видел, и попросил на секундочку подержать его в руках.

Заглянув в видоискатель, я почувствовал себя как пленник, которого много лет держали с мешком на голове в тёмном и душном зиндане, с которого вдруг сняли мешок, и отпустили на волю. Мне было неинтересно, кто заплатил за меня выкуп, я смотрел в кристально-прозрачный видоискатель Кэнона, и не мог поверить тому, что цифровая камера может быть такой прекрасной. И плюнул я в душу своего бога, и купил билет на самолёт в Москву.

В столице я купил себе тушку Кэнон, линзы Кэнон, вспышку Кэнон, а по возвращении домой весь свой Никон продал к чертям собачьим.

А те мои коллеги, которые остались на Никоне, ещё много лет были вынуждены бултыхаться с мелкоматричными Никоновскими тушками, или копить несусветные по тем временам деньги на полноматричный Кодак с байонетом “F”. Мне вообще кажется, что в те годы пользоваться системой Никон можно было только от большой любви, или от большой глупости. Какой смысл было покупать, например, полнокадровые объективы, если на твоём аппарате они резко теряли широкий угол? Ещё меньше смысла было в покупке кроп-объективов, потому что было ясно, что рано или поздно Никон всё же разродится фуллфреймом, и тогда эти линзы придётся засунуть себе в задницу.

Правда к чести японских производителей стоит упомянуть, что когда полнокадровая камера в этой системе всё же появилась, то Никон изо всех сил пытался сберечь анусы своих приверженцев, и предложил им использовать их убогие маломатричные линзы на полноматричных камерах в кроп-режиме. Для тех, кто потратился на эти недообъективы, это было весьма слабым утешением.

С появлением у Никона полноматричных аппаратов подтянулась и остальная начинка, и вскоре такое долгое и такое позорное отставание от Кэнона наконец-таки было ликвидировано. Само собой, подобное событие получило широкий общественный резонанс в узких кругах, Никон оказался на слуху, и случилось неизбежное: стадо баранов приняло это разрекламированное сокращение разрыва за выход в лидеры.

Есть такая порода людей, характеризуемая двумя основными параметрами — крайней неуверенностью в себе и привычкой обвинять в любых своих неудачах непреодолимые факторы внешней среды. Именно такой человек, являясь дерьмовым любовником, называет всех женщин фригидными, и будучи плохим мастером, обвиняет в неважных заработках свой инструмент.

Вот такие люди и кинулись скупать Никон. Как только они услышали фразу “Никон лучше Кэнона”, в их души тут же упала искра сомнения, которая в полном соответствии с общей клинической картиной их личности тут же разгорелась в жаркое пуканное пламя, и сформировало им полный ответ на все их фотографические неудачи. Оказалось, что во всём виноват Кэнон! В том, что у молодожёнов на всех фотографиях кислые рожи — виноват Кэнон, в том, что баланс белого желтит — виноват Кэнон, в том, что тёлки не дают — во всём этом виноват Кэнон!

Так что смена фотосистемы была предрешена. Поциент немедленно избавлялся от всех своих ранее обожаемых “L” объективов, продавал по дешёвке тушку, и с особой жестокостью разбив свинью-копилку, устремлялся в погоню за призрачным счастьем, которое ему сулила лучшая на свете система — Никон!

Спустя какое-то время, встречая таких идиотов, влупивших последние деньги в покупку полного комплекта от Никон, я получал массу положительных эмоций. Сначала я вкрадчиво спрашивал — как новая система, не раздражает ли то, что зуммирование теперь в другую сторону? Выслушав уверения в том, что всё прекрасно, тушки Никона просто мечта, а стёкла Никона — верх совершенства, я прерывал восторги собеседника по поводу “звенящей резкости”, язвительным смехом, и просил показать его последние фотки, которые бы в пух и прах разнесли Кэнон, и оправдали покупку Никона.

И вот тут всегда происходит странное, собеседник почему-то начинает смотреть в сторону, смущенно вертеть в руках свежеприобретённые линзы, затем в уголке его глаза появляется частичка влаги, и вот уже по его щеке, торопливо прокладывая путь сквозь глубокие морщины, проложенные на его лице часами моральных страданий, скатывается скупая мужская слеза, и он разрыдавшись падает на колени, и воздев руки к небесам, с подвывом начинает голосить о своей трудной судьбе. Он жалуется на равы, которые весят чудовищные сорок метров, на плохой скинтон, и на то, что Кэнон он продал слишком дёшево, а Никон обошелся слишком дорого, и он теперь совсем не знает в чём счастье, неужели же его вообще нет на свете, и всё в том же духе. Затем, всё так же стоя на коленях, он роняет голову на грудь, его руки прижимают к груди окропляемые слезами новенькие объективы, а тело его сотрясают рыдания. Он ждёт слов понимания и ободрения.

Дождавшись этого момента, я презрительно сплёвываю сквозь зубы, и пинаю собеседника ногой, чтобы он упал в грязь. Упав, он начинает жалобно всхлипывать, и неловко барахтаться, стараясь встать и не испачкать свои новые объективы. Наблюдая его возню, я не чувствую в своём сердце жалости. На мой взгляд, так и надо поступать с теми, кто пытается обмануть судьбу, и решить проблему своей некомпетентности сменой системы.

P.S. Ну и главное что должен помнить каждый, в чьём сердце шевельнулся червячок сомнения, и кому вдруг показалось, что покупка Никона может оказаться умным решением: если у тебя на Кэноне ничего не получалось, так и на Никоне одно г@вно будет. Нужно повышать мастерство, а не менять инструмент.