«Если ответственные люди в ЕС считают, что из-за санкций я мог бы обратиться к господину Путину и сказать ему прекратить войну, и это сработает, тогда, боюсь, у всех нас большие проблемы. Это означает, что те, кто принимает это решение, ничего не понимают в том, как работает Россия. И это опасно для будущего».

Это сказал Михаил Фридман в процессе интервью Bloomberg. В этом интервью он рассказал «о своем отчаянии из-за введенных санкций».

Когда я впервые позвонил Михаилу Фридману, чтобы спросить, не хочет ли он рассказать о том, каково это – быть наказанным, он почти повесил трубку. Пару дней спустя он сказал, что все еще не считает это хорошей идеей. После дальнейших рассуждений он, наконец, согласился, предложив встретиться в отеле в лондонском районе Мейфэр.

(да-да – Фридман тусит на Острове Негодяев и еще на что-то надеется. Судьба Березовского его ничему не научила)

Фридман не думал, что Путин начнет полномасштабное вторжение. 57-летний Фридман родился и вырос в Советском Союзе в западноукраинском городе Львове. Он был олигархом первой волны, сколотившим состояние в банковской сфере и энергетике еще до прихода Путина к власти. Его родители – граждане Украины, которые до недавнего времени часть года жили в квартире во Львове, городе, известном антироссийскими настроениями и лидерством в украинском национализме.

В день начала вторжения Фридман находился в Москве в обычной деловой поездке. Он быстро помчался обратно в Лондон, где провел следующие дни, отвечая на отчаянные звонки из Украины. Он и его партнеры владеют одним из крупнейших банков страны и владеют долей в крупнейшем операторе связи “КиевСтар”. Его послание своим руководителям: используйте столько денег компании, сколько вам нужно, чтобы обеспечить безопасность сотрудников и их семей.

25 февраля он отправил письмо своим сотрудникам, в котором осудил конфликт как “трагедию” и сказал, что “война никогда не может быть ответом”. Для Фридмана это было редкое политическое заявление, и он воздержался от прямой критики Путина. Тем не менее, он говорит, что это заявление может сделать его возвращение в Россию опасным.

Ничто из этого не помогло ему избежать участи других российских магнатов. Европейский союз ввел санкции против него и его давнего делового партнера Петра Авена. Его адвокат начал объяснять, что это значит: запреты на поездки, замороженные счета. Фридман едва мог разобрать слова. “Я был в шоке”, говорит он мне. “Я почти не понимал, что он говорил”.

Что ему теперь ясно, говорит он, так это то, что ЕС не понимает, как на самом деле работает власть в России. Если цель санкций состоит в том, чтобы побудить таких людей, как он, оказать давление на Владимира Путина, говорит он, то это хуже, чем нереально.

“Я никогда не работал ни в одной государственной компании или на государственной должности”, – говорит Фридман. “Если ответственные люди в ЕС считают, что из-за санкций я мог бы обратиться к господину Путину и сказать ему прекратить войну, и это сработает, тогда, боюсь, у всех нас большие проблемы. Это означает, что те, кто принимает это решение, ничего не понимают в том, как работает Россия. И это опасно для будущего”.

По данным Bloomberg, до войны Фридман стоил около 14 млрд долларов. Сейчас он стоит около 10 млрд долларов на бумаге и находится в странном положении олигарха, практически не имеющего наличных денег. Когда Великобритания последовала примеру ЕС и 15 марта ввела санкции против Фридмана, его последняя рабочая банковская карта в Великобритании была заморожена.

Он говорит мне, что теперь он должен подать заявление на получение лицензии, чтобы тратить деньги, и британское правительство определит, является ли какой-либо запрос “разумным”. Похоже, что это будет означать пособие примерно в размере 2500 фунтов стерлингов в месяц (причем из его собственных денег). Он раздражен, но старается не сравнивать свои беды с бедами украинцев, страдающих от войны.

ЕС ввел санкции против Фридмана и Авена как физических лиц, но США и ЕС ввели лишь незначительные ограничения в отношении Альфа-банка, который генерировал большую часть их богатства. Выскакивают и другие несоответствия. США, Великобритания и ЕС ввели санкции против Алишера Усманова; ему заблокирован доступ к его яхте и частному самолету, но США немедленно развернулись и выдали лицензии, позволяющие некоторым из его компаний продолжать вести бизнес. Ряд громких целей избежали ограничений. Контролируемый государством Газпромбанк в значительной степени остался нетронутым из-за его центральной роли в торговле газом в Европе».

«Аргумент Фридмана о том, что он не в состоянии оказывать влияние на Кремль, отражает то, как роль российских миллиардеров перевернулась с ног на голову с 1990-х годов. Для Фридмана санкции означают конец многолетней кампании за признание за пределами России. В течение 20 лет он и Авен совершали ежегодные поездки в Вашингтон, чтобы встретиться с членами Конгресса и аналитическими центрами в попытке развить то, что Фридман называет “конструктивными отношениями” между американцами и россиянами в сфере бизнеса.

Его и Авена часто принимали за их понимание постоянно меняющегося политического ландшафта страны. Фридман говорит мне, что, когда зашел разговор о санкциях, он ожидал, что эти отношения защитят его. “Мы искренне верили, что мы такие хорошие друзья западного мира, что нас нельзя наказать”, – говорит он. “В программе стипендий Альфа, вероятно, сотни выпускников, многие из которых довольно успешные люди”.

Я спрашиваю Фридмана, почему он просто не уехал из России и не вышел из “Альфа-групп”. В конце концов, он уже сколотил состояние. “Нелегко продать такую крупную компанию”, – говорит он. “Кроме того, это компания, которую я построил с первого кирпича, так что эмоционально это не так просто. Эти предприятия похожи на моих детей”.

Фридман говорит, что он никогда не встречался с Путиным один на один, но встречался с ним в группах бизнес-лидеров. Он отрицает важность встреч Авена с Путиным. “Дистанция власти между г-ном Путиным и кем-либо еще подобна расстоянию между Землей и космосом”, – говорит он. “Г-н Авен как раз подходил к этому так: “Большое вам спасибо, что нашли время”. Сказать что-либо Путину против войны, для кого бы то ни было, было бы своего рода самоубийством”.

Меры ЕС и Великобритании привели к замораживанию его счетов; на следующий день после того, как Брюссель объявил о санкциях, он обнаружил, что его банковская карта не работает. Теперь он пытается придумать, как заплатить за такие мелочи, как уборка дома. “Может быть, мне стоит самому прибраться в доме”, – говорит он с нервным смешком. “Это прекрасно. Когда я был студентом, я жил в маленькой комнате в общежитии с четырьмя мужчинами, но спустя 35 лет это неожиданно”.

У Фридмана есть израильский паспорт, но когда я спрашиваю, может ли он переехать в Израиль, он отмахивается от этой идеи. У него там нет собственного дома, и у него нет доступа к деньгам, чтобы его купить. “Я здесь в плену”, – говорит он.

Пока мы разговариваем, Фридман не раз возвращается к тому, что он считает нелогичностью санкций. В то время как ЕС ударил по нему лично общими санкциями, США и ЕС ограничили только способность Альфа-Банка привлекать долговое или акционерное финансирование на срок более 14 дней. Неужели он действительно предлагает этим союзникам ввести более жесткие санкции в отношении Альфа-Банка? “Я не думаю, что это было бы эффективно, и я не был бы счастлив, но, по крайней мере, я бы понял, почему они это сделали”, – говорит он. “Я не понимаю логики, стоящей за моим наказанием. Общее восприятие обычных жителей Запада таково: “О, эти жадные олигархи могли бы подойти к Путину и сказать ему, чтобы он остановился”. Почему они так думают?”

Через несколько дней после нашей встречи Великобритания ввела санкции против Фридмана, и на этот раз он звонит мне без всякой видимой причины, кроме как сказать, что дела идут все хуже. Похоже, он в растерянности. “Я не знаю, как жить”, – говорит он мне. “Я не знаю. Я действительно не знаю”.