Канадская битуминозная нефть – что это
Еще в XVIII веке в самом центре страны, на северо-востоке провинции Альберта, в 450 километрах от ее столицы Эдмонтона, торговцы пушниной обратили внимание на необычную черную вязкую субстанцию, которой местные индейцы обмазывали свои лодки. Вскоре в окрестностях озера Атабаска были обнаружены и целые залежи этого вещества, оказавшегося обычным битумом.
Масштаб и ценность находки были по достоинству оценены лишь в XX веке. Оказалось, что под тайгой расположено грандиозное (размером с половину Беларуси) месторождение нефтеносных песков. Конечно, это специфический, нетрадиционный вид нефти, непростой и дорогой в получении, но все же миллионы, даже миллиарды баррелей нефти (точнее, битума) лежали прямо под ногами, и для их добычи не требовалось строить скважины километровой глубины. Для начала достаточно было просто лопаты.
С 1960-х годов пески Атабаски принялись разрабатывать промышленным образом — при помощи шагающих экскаваторов и карьерных самосвалов. Центром нефтедобычи стал прежде никому не известный городок Форт Мак-Муррей. Некогда его основали у слияния рек Атабаска и Клирвотер охотники за пушниной, но во второй половине XX века он быстро вырос из безвестности до статуса одного из главных нефтеградов страны.
Это был типичный boomtown — населенный пункт, обязанный своим процветанием какой-нибудь лихорадке, в данном случае нефтяной. О старателях-любителях здесь речи, конечно, не шло. В Форт Мак-Муррей сразу зашли крупные корпорации с большими бюджетами, которые развернули здесь кипучую деятельность. Население городка за 20 лет (с 1965 года) выросло с 2 тыс. до 37 тыс. человек.
Цены на нефть периодически падали, добыча песков у Атабаски сокращалась, но жизнь в Форте Мак-Муррей никогда не затихала и приступы экономической депрессии его миновали. К 2016 году здесь и в окружающих его поселках жило около 90 тыс. человек — в основном суровых нефтяников, привыкших к природе, непростому климату и бескрайнему, занимающему все вокруг лесу. А как и любому лесу, этой атабаскской тайге было свойственно гореть.
Ничего необычного в лесных пожарах нет. Более того, они были неотъемлемой частью естественного жизненного цикла канадской тайги. Для любого постаревшего леса такое событие было средством собственного радикального обновления. Засохшие, больные деревья погибали в огне, а их место занимала молодая, здоровая растительность. Такой порядок существовал тысячелетиями, но людей это касалось мало, ведь их в тайге практически не было, а коренное население могло оперативно реагировать на подобные форс-мажоры, легко снимаясь с одного места жительства и перемещаясь на другое. Пришедшая цивилизация снизила человеческую мобильность. Европейские колонисты сооружали в дикой природе города, строили дома, заводили семьи — и порой пожинали и неприятные плоды своей деятельности.
В ночь с 2 на 3 мая 2016 года ветер поменялся – и погнал огонь по высохшему лесу к городу. Все попытки ограничить его распространение закончились ничем: после обеда начали загораться первые дома в предместьях Форта Мак-Муррей. В 16:20 была наконец объявлена всеобщая обязательная эвакуация, хотя многие жители города не стали дожидаться решения властей и пытались уехать раньше. На проходившем через населенный пункт шоссе 63 образовались заторы из автомобилей. В конце концов зрелище стало напоминать кадры из фильма-катастрофы. Очаги пожара возникли по обе стороны дороги, и машины были вынуждены ехать сквозь настоящий огненный каньон.
5 мая пожар распространился на новые 85 тыс. гектаров, 6 мая — еще на 100 тыс., 7 мая — еще на 156 тыс. Несмотря на усилия тысяч пожарных, съехавшихся туда со всей страны и из-за ее пределов, использование 22 пожарных самолетов, 45 вертолетов и сотен единиц спецтехники, «Зверь» фактически вышел из-под контроля, и к 20-м числам мая достиг пика — горело более полумиллиона гектаров леса. Дым канадского отечества фотографировали спутники, наблюдали космонавты на МКС, его запах ощущали канадцы в сотнях километрах от Форта Мак-Муррей, но сладким и приятным назвать его не могли.
А теперь давайте обсудим, что же такое эти самые Битуминозные (нефтяные) пески.
Нефть образуется вместе с газообразными углеводородами обычно на глубине более 1,2—2 км; залегает на глубинах от десятков метров до 5—6 км. Однако на глубинах свыше 4,5—5 км преобладают газовые и газоконденсатные залежи с незначительным количеством лёгких фракций. Наибольшее количество месторождений нефти располагается в диапазоне глубин от 1 до 3 км.
Вблизи земной поверхности нефть преобразуется в густую мальту, полутвёрдый асфальт – это и есть то, что называется “битуминозные пески”. Они представляют собой смесь мокрого песка и глины, пропитанную битумом (вязким веществом, похожим на смолу). Это вот такая вот хреновина:
Да, это натуральный твердый асфальт. На солнышке или при нагреве огнем он размягчается, и его можно копать лопатой – но в общем случае это твердый материал, который разрабатывают так же, как бурые угли.
Добытый битуминозный песок нагревают, и водяным паром вымывают из него битум. Битума в песке около 15%, и не весь его получается извлечь – в целом считается хорошо, если из тонны песка выходит 120 кг битума. Затем из четырех тонн битума в результате крекинга обычно получается один баррель (бочка 159 литров) так называемой тяжелой нефти – которую можно хоть как-то налить в танкеры или цистерны и продать.
Ощущаете процент выхода продукта? Да-да – чтобы получить всего 159 литров этой псевдо-нефти, надо добыть и переработать 33 тонны битуминозного песка.
Хуже того – в процессе переработки тратится огромное количество пресной воды и тепла. Тепло берется, естественно, из этой же нефти (хотя в теории можно топить паровые котлы дровами – но так никто не делает), а вода – из реки. Поэтому завод, перерабатывающий битуминозные пески в Альберте, стоит на реке – см. фото в заголовке материала.
Короче говоря – из добытой нефти около 2/3 уходит на работу котлов, соответственно выход годного продукта составляет примерно 1 бочка псевдонефти (называемой “тяжелой”) из 100 тонн битуминозного песка.
100 тонн породы, Карл – и на выходе 159 литров продукта. Гора родила мышь.
https://youtu.be/zBTzDfRIaBk
Теоретически, запасы битума в битуминозных песках Альберты (Канада) и в Ориноко (Венесуэла) составляют соответственно 1,7 и 2,0 трлн баррелей, в то время как мировые запасы обычной нефти на начало 2006 года оценивались в 1.1 трлн баррелей. Однако вот эти вот соотношения при добыче и вся эта суета приводят к тому, что добыча нефти из песков – невелика, и составляет пару процентов от мировой добычи нефти.
Конкретно канадские месторождения битуминозных песков разрабатывают различные компании, из них крупные Petro-Canada, Shell, Chevron, ConocoPhillips, Encana, Suncor, Syncrude, Albian Sands и другие. Часть месторождения, содержащая примерно 10%-18% запасов, расположенная к северу от города Форт Мак-Муррей, может разрабатываться открытым (карьерным) способом — пески залегают на глубинах около 50-70 метров. Эта часть в начале 2010-х обеспечивала 55% производства нефти с месторождения.
… извините дилетанта – чего-то не догоняю.
А разве не дешевле было бы из каменного угля жидкое топливо гнать ??
Процесс Фишера—Тропша — химическая реакция, происходящая в присутствии катализатора, в которой монооксид углерода (CO) и водород преобразуются в различные жидкие углеводороды. Обычно используются катализаторы, содержащие железо и кобальт. Принципиальное значение этого процесса — производство синтетических углеводородов для использования в качестве синтетического смазочного масла или синтетического топлива, например из угля.
Первая стадия процесса Фишера—Тропша состояла в получении синтез-газа из твёрдых углеводородов (обычно каменного угля). Для этого сквозь слой раскалённого каменного угля продували перегретый водяной пар. Продуктом являлся так называемый водяной газ — смесь монооксида углерода (угарного газа) и водорода.
Смесь получаемых углеводородов очищают для получения целевого продукта — синтетического бензина. Получение более тяжёлых видов топлива методом Фишера—Тропша экономически невыгодно из-за быстрого отравления катализатора.
Процесс был изобретён в бедной нефтью, но богатой углём Германии в 1920-е гг. для производства жидкого топлива. Он использовался Японией и Германией во время Второй мировой войны для производства альтернативного топлива. Годовое производство синтетического топлива в Германии достигло более 124 тыс. баррелей в день ~ 6,5 миллионов тонн в 1944 году.
В 1950 г. был пущен завод в Браунсвилле (Техас) на 360 тыс. т/г. В 1955 г. южноафриканская компания Sasol построила собственное производство, существующее и развивающееся до сих пор. В Новочеркасске с 1952 г. работала установка мощностью около 50 тыс. т/г, использующая вывезенное из Германии оборудование. Сырьём служил сначала уголь Донецкого бассейна, а затем природный газ. Немецкий Co-Th катализатор был со временем заменён на оригинальный, Co-Zr. На заводе была установлена колонна точной ректификации, так что в ассортимент продукции завода входили индивидуальные углеводороды высокой чистоты, в том числе α-олефины с нечётным углеродным номером. Установка работала на Новочеркасском заводе синтетических продуктов вплоть до 90-х гг. ХХ века и была остановлена по экономическим причинам.
Все эти предприятия в значительной степени заимствовали опыт немецких химиков и инженеров, накопленный в 30౼40-е годы.
Синтетическое топливо, произведённое из угля, конкурентоспособно при цене на нефть выше 40 дол. за барр. Капитальные вложения, которые при этом надо произвести, составляют от 7 до 9 млрд дол. за 80 тыс. барр. мощностей по производству синтетического топлива из угля. Для сравнения, аналогичные мощности по переработке нефти стоят около 2 млрд дол.
В настоящее время в ЮАР производят этим методом 5౼6 млн т/год углеводородов. Однако процесс является убыточным и дотируется государством как национальное достояние.
Глагнэ видкрыл новый хим. элемент зрадий, zradium – Zr, Цирконий тут ни при чем.
По ясчику сматрель – там уже половину тайги расковыряли, превратив в какое-то жидкое болото.