У дверей «Новой газеты» — опять «инсталляция». На это раз к дверям ее редакции подложили несколько клеток, в которых были заперты молодые барашки, одетые в жилеты с надписью «пресса». Редакция обратилась в полицию.

Остряки с телеграм-каналов уже вовсю шутят на эту тему, считая и путая баранов, а мне грустно.

Грустно мне оттого, что наблюдение за странным заочным диалогом неизвестного доброжелателя и «Новой газеты» оставляет послевкусие чьей-то беспомощности.

Я все никак не мог понять, откуда во мне вдруг возникла жалость к людям, которые могут себе позволить выложить вполне круглую сумму за баранов. Почему я чувствую их беспомощность в тот момент, когда их «жертвы» вопят о преследованиях и угрозах? Криком кричат о том, что вот-вот начнутся репрессии, погромы и массовые расстрелы людей с хорошими лицами босиком на снегу? Откуда это странное и нелогичное, на первый взгляд, чувство?

Ведь все, кажется, на стороне этого неведомого акциониста. Вот только что произошел грандиозный скандал с журналистом «Новой газеты» Денисом Коротковым. Причем скандал такой, после которого раньше стрелялись, бросались под паровоз, уходили в монастыри. В крайнем случае, меняли часовой пояс, страну, имя и фамилию.

Обнаружен живым и здоровым совсем недавно похищенный неизвестными злодеями информатор Короткова — Валерий Амельченко. Ранее именно информация от Амельченко легла в основу статьи-расследования Короткова «Повар любит погорячее» — об ужасах, творимых бизнесменом Евгением Пригожиным по всему миру. После публикации громкого расследования Амельченко пропал, а на месте пропажи нашли его телефон и ботинок.

Картина была такой, что вывод напрашивался однозначный: Амельченко был или убит, или похищен сотрудниками зловещей ЧВК «Вагнер», которая вроде как принадлежит Пригожину, как и «Фабрика троллей», что травит в Интернете людей со светлыми лицами и даже вмешивается в американские выборы.

Но в действительности оказалось, что «информатор» Амельченко не был похищен. А сидел где-то за городом по просьбе самого Короткова, который, как выяснилось, платил Амельченко вполне серьезные деньги. Но не за информацию, а за выкачивание сочиненных Коротковым же текстов и зачитывание их на диктофон. Однако поскольку с последней выплатой Коротков своего «информатора» кинул, тот пошел в полицию и заложил благодетеля со страшным треском.

Казалось бы: это конец. Для Короткова как журналиста, для «Новой газеты» как издания.

Но никакого конца не наступило. Не то чтобы «Новая» переживала сейчас потрясение. И не то чтобы Коротков нынче с трудом пытался собрать осколки карьеры, биографии и репутации.

Да вообще ничего не произошло. Аки не быша. Ни одна тучка не зависла над Потаповским переулком, где находится редакция «Новой». Ни один мускул не дрогнул на светлых лицах.

Ни-че-го.

И вот этим людям некий доброжелатель подбрасывает баранов. Что он хотел этим сказать? Чего добиться? Он хотел сказать, что сотрудники «Новой» — тупы, как бараны? Или что журналисты — жертвенные агнцы? В чем смысл послания?

Я понимаю, если бы под дверью «Новой» поставили клетку с верблюдом — ему тоже весьма на многое плевать. А тут? Чего хотел добиться акционист?

Напомнить журналистам об их просчете, некомпетентности, нечистоплотности и позоре? Господи, да это же чудо, что эти объекты воспитательной работы не сожрали животных тут же, на месте, нахваливая и передавая друг другу соль и добавки.

Вот почему мне стало жалко и баранов, и того, кто их прислал. Он не понимает: то, что мертво, — умереть не может.

Весь ужас ситуации заключается в том, что против редакции «Новой» бессильны какие-либо методы, рассчитанные на совесть, способность оскорбляться, на эстетическое чувство. В лице ее редакции мы встречаем вовсе не броню из убеждений, поступков и веры в себя. Мы встречаем полное отсутствие мишени.

Немыслимо отрубить голову чеширскому коту. Нельзя повесить Колобка. Невозможно уязвить гордость журналиста «Новой» или устыдить его.

Это ужасно, но даже наложить кучу на пороге этого издания — все равно что приехать в Тулу со своим самоваром.

Нужно признать, что кое в чем люди действительно бессильны перед «Новой газетой». Право же, для баранов нашлось бы значительно лучшее применение, чем метать их перед ее редколлегией.