Второй день продолжается битва «патриотов» и «либералов» вокруг обложки «Дилетанта» со Сталиным и Гитлером. Почему взял оба лагеря в кавычки: между ними нет особой разницы, все кормятся от власти, только с разных сторон – будь то «Газпром», Ростех, Роснано или просто бюджет РФ на госмедиа. Подерутся, завтра помирятся, и всё у них по-прежнему будет хорошо. Жальче бедную клаку, что идейно бьётся за одну из сторон, не имея не виллы в итальянском Комо, ни огромных квартир, ни вилл, ни перспектив в жизни.

Между тем, изучение Сталина нельзя отдавать в руки ни «охранителей», ни «либералов». Первые делают из него икону, вторые – исчадие ада. И обе стороны не приближают нас к разгадке Сталина. (кстати, есть ещё русские националисты и хрустобулочники, по факту входящие в клаку либералов в осуждении Сталина).

В Сталине ни те, ни другие не усматривают главного: его поразительную способность меняться под конкретный исторический момент. Если какой-нибудь Гитлер, Франко, Салазар, Пиночет и т.п. крайне правый деятель всегда прямолинеен, то Сталин – многогранен.

В итоге мы имеет минимум четыре Сталина, и каждый в нём может найти воплощение своей мечты.

Первый Сталин – это 1929-1936 годы. Уже почти диктатор, но ещё большевистский прогрессор. Кстати, генеалогия огромного числа либералов начинается в этот период, с их дедов-прадедов, взлетевших вверх при большевистском модернизме. Неимоверная программа индустриализации и коллективизации. Огромная программа гуманизации отсталого общества – со всеобщим образованием и социальным экспериментаторством.

Второй Сталин – это 1937-38 годы. Необъяснимые до сих пор полтора года мясорубки, унёсшей в итоге до 2 млн. человек (расстрелянными и погибшими в лагерях). Но и этот период неоднозначен. Можно вспомнить, как воспринимала этот страшный террор правая интеллигенция. С радостью воспринимала, с воодушевлением. Жена писателя Булгакова Елена в своём дневнике чуть ли не каждый день радовалась, что НКВД взял ещё одного их обидчика в прежние года. Писатель Пришвин в своём дневнике тоже славословит Сталина за репрессии, и тоже подсчитывает, сколько уже арестовали и казнили «леваков», обижавших его.

Третий Сталин – это 1939-45 годы. Вся прежняя паранойя исчезает, это стержень, который скрепляет рассыпающееся под ударом врага государство.

Четвёртый Сталин – это 1945-53 годы. Угасающий больной старик, завоевавший для крестьянской, некогда отсталой страны треть мира. Страна с одной стороны «обуржуазивается» и вводит моду на потребление. С другой стороны, при больном старике управление рвут на себя несколько кланов, истребляя друг друга и попавших под руку случайных людей.

Каждый может найти себе как идеал частицу разных Сталиных.

Кто-то будет петь «Ах, Арбат, мой Арбат».

Кто-то вспоминать его как полководца. И переносить это образ на наши дни.

Лично я не против перенести образ Сталина-модерниста первого периода. Чтобы к нам снова приехали американские и немецкие фирмы, привезли десятки тысяч своих рабочих и инженеров – и чтобы они нам сделали сотни современных заводов за два-три года. А заодно – и дороги, и современные больницы, и современную инфраструктуру (благо, деньги позволяют это сделать без Голодомора и Торгсина – страна пухнет от денег, в отличие от ситуации начала 1930-х). Сделали бы всё то, что современные вороватые соплежуи не могут даже документально оформить в проекты.

А кто-то мечтает тут же расстрелять директоров этих новых современных заводов и лабораторий.

Или – отрезать себе 1 га под дачу в Переделкино и чтобы его взяли в Союз писателей или художников с пожизненным содержанием.

Повторюсь, у каждого есть свой Сталин.