Легендарная Рублёвка — далеко не детище современного гламура. «Сливки общества» стремились в этом направлении не один век назад. Когда в 17 веке по рублевской дороге следовал русский царь, дорога перекрывалась точно так же, как и ныне, если по шоссе мчится бронированный кортеж нынешней элиты.

После свержения царственных особ «заповедную зону» населяла партийная элита СССР вперемешку с творческой богемой.

После Барвихи, в селе Ильинское, стоит построенная в 17 веке усадьба первого столичного губернатора боярина Стрешнева, принадлежавшая позже герою Отечественной войны 1812-го графу Остерману-Толстому. Продолжительное время там обитала вдова Александра II императрица Мария Александровна.

Названия поселений Горки-2, Горки-6, Горки-9 и Горки-10 связаны с возвышавшимися там когда-то усадьбами царских особ и князей. В Горках-10 все еще стоит дом с колоннадой Саввы Морозова в окружении старого парка. В соседнем Успенском сохранилась настолько же старая церковь Успения Пресвятой Богородицы, а за ней – дом из усадебного комплекса коннозаводчиков князей Святополк-Четвертинских.

Хорошо известны истории многих состоятельных особ, мечтавших задержаться на Рублевке подольше. Но получалось не у всех. В конце 19 века нефтепромышленник Леон Зубалов построил в Кольчугино несколько дворцов для будущей сытой и счастливой жизни. Правда, вскоре его угодьями суждено было воспользоваться большевикам.

После октябрьской революции дворянское сословие или ударилось в бега, или оказалось на эшафоте. Их имущество отошло “народу”. Ну почти народу – тем, кто этим народом руководил. В рублевских стенах вчерашних сливок общества обосновались, не тяготясь буржуйскими интерьерами, большевики Микоян, Дзержинский, Ворошилов. Одна из усадеб досталась и товарищу Сталину. До революции эти хоромы принадлежали грузинскому меценату Льву Зубалову, который настолько опасался покушений, что отстроил неприступную бетонную крепость за стальными воротами и с личной железной дорогой.

К 1930-м годам Рублевка расцвела так, как никогда при проклятом царском режиме. На казенные средства там отстроили комфортабельные здравицы для партийной элиты, функционирующие поныне. Если при Сталине госчиновникам позволялось иметь только одну дачу, то с его смертью порядки ослабли. Первыми занимать участки под будущее строительство кинулись силовики. Строили за деньги государственные, а руки использовали солдатские. В 1957-м рядовые даже направляли по этому поводу жалобу на имя Хрущева.

Убежища в той местности выделялись и зарубежным шпионам, продавшим свою родину в пользу советской власти. В 80-е на Рублевке обитали завербованные СССР агенты Эдвард Ли Ховард и Глен Майкл Соутер. Интересно, что с приходом к власти Горбачева меченому бедняге не досталось ни одной свободной дачи с историей – все были расхватаны. Пришлось строить с нуля, параллельно организуя новую развязку МКАД и меняя направление полетов внуковских самолетов, беспокоивших воздушным крюком пространство над резиденцией первого президента СССР.

Впрочем, кроме господ рабочего класса, разместились на Рублёвке и их лакеи с придворными шутами.

Сразу после революции на Николиной Горе появился кооператив Работников Науки и Искусства (РАНИС), где кучно расселилась “творческая элита”. В занятых буржуйских домах проживали писатели Вересаев и Новиков-Прибой, актёры Книппер-Чехова и Василий Качалов, музыканты Утёсов, Прокофьев, Рихтер, Хренников. В 1939-м в своеобразный коллектив затесался прокурор Вышинский, прославившийся показательными «посадками». Поселившись в скромной усадьбе, он приглядел для себя дачу некоего Серебрякова. Вскоре последний был арестован, как троцкист, а дача под номером 14, разумеется, перешла во владения обвинительного прокурора.

К слову, похожая история случилась и в соседней Жуковке. В 30-е годы там поселился нарком Ежов, после чего некоторые соседи попросту бросили жилье, скрываясь подальше.

С Рублёвкой тесно связан Максим Горький, закатывавший в Горках-10 настоящие пиры для «партии». Одно из таких застолий описывал Ромен Роллан, присутствовавший там наряду со Сталиным, Молотовым, Ворошиловым и Кагановичем. Он свидетельствовал, что стол ломился от стерляди, лосося, креветок и рябчиков. И все это обильно запивалось, причем тон, опрокидывая рюмку за рюмкой, задавал сам Горький. Исследователи утверждают, что в финансовых ведомостях указана сумма, в которую государству обходилось содержание семьи писателя – более миллиона руб. в год.

В Барвихе, на даче Алексея Толстого, также гостили Сталин и иже с ним. Вернувшись в СССР после изображения в карикатурном виде русских эмигрантов, Толстой получил, кроме рублевской дачи, еще и дом у Никитских Ворот в столичном центре. Накануне заселения Алексея Николаевича в Барвиху оттуда съехала семья расстрелянного министра наркома земледелия Чернова. На даче «красный граф» посадил одетого по всей форме лакея, который в отсутствие хозяина воспроизводил: «Их сиятельство на заседании Совнаркома».

Так и дальше продолжалось. Место там такое, заколдованное.