Демократии самой по себе – не бывает. Демократические системы в истории представлены тремя типами: разбойничьим, скрижальным и дегенеративным.

Разбойничий тип демократии – самый первый, первобытный, в науке называется «военная демократия», и сводится он к выбору бандитами наиболее эффективного атамана из рядов своей шайки.

Для человечества ничего хорошего это не сулит, потому что чем лучше атаман для разбойничьего коллектива, тем хуже для человечества. Оттого, что пираты выбирают себе капитана, и могут его снять на сходке (заодно и убив) – человечеству не прибудет ни счастья, ни мудрости, ни достатка, ни стабильности.

Совершенно иной анатомический тип имеет т.н. «скрижальная демократия», хотя по внешним признакам во многом похожа на предыдущую (как дельфин на рыб). Скрижальная демократия существует только внутри общины верующих, исходя из потребности фанатиков той или иной веры следить за идейной чистотой своих лидеров. В КПСС этот тип назывался «демократическим централизмом», но практиковался и в большинстве христианских протестантских общин.

Смысл скрижальной демократии в том, что никакого мировоззренческого выбора она не делает, и в принципе не может поставить такого выбора на голосование. Речь идёт лишь об одном: какой из кандидатов в пресвитеры более глубоко и искренне служит базовому вероучению общины.

Когда фанатичные пуритане выбирают себе вождя (выразив категорическое недоверие папе римскому) – они, естественно, не между пуританством и мусульманством выбор делают. Вопрос так не стоит. Он стоит прямо противоположным образом: а не отступил ли лидер от чистоты вероучения? Не слишком ли он либерален и толерантен для нашего круга? А ну как заменить его более преданным партии бойцом, дабы не случилось ереси и ревизионизма священных скрижалей.

Скрижальная демократия возникает там, где вероучение отделено от лидера, существует в абстрактном виде чистой идеи, в виде книги. Лидер – не Бог, а лишь служитель. Его выбирают единоверцы – чтобы он хорошо служил скрижалям завета. А если он служит плохо – его могут и переизбрать. Так возникает механизм контроля за поддержанием строгого единомыслия в общине. Возникает механизм отзыва лидера, который начал «шалить» в идейной и поведенческой сферах, так или иначе, запятнал себя «неверностью принципам».

Этот тип демократии (демократический централизм) имеет цивилизационную перспективу. Он не расшатывает основы и скрепы, а наоборот, мешает их расшатывать. Благодаря этому без шараханий и путаницы происходит развитие внутри единожды выбранного пути. Идею преемственно развивают из поколения в поколение. Идея обрастает всё более прекрасными произведениями искусства, архитектуры, прикладными дисциплинами, помогающими человеку в быту.

Скрижальная демократия требует чистоты, а не смены принципов. И в этом смысле весьма строга к конкретным людям, не даёт им зарываться. Чем хороши принципы? Своей универсальностью. Они – продукт обобщения представлений о человеке. Они не связаны с конкретным человеком, а адресованы сразу всем, и никому в отдельности. «Чего себе не хочешь – того и другим не желай».

Третий известный истории тип демократии – дегенеративная демократия. Она, по сути, вся состоит из шараханья, разброда и шатаний обезумевших людей, которые сами не знают, чего хотят. Если перед атаманом бандитской ватаги есть очевидная и понятная цель действий, если лидер верующих контролируем избирателями с точки зрения чистоты его морального и идейного облика (на соответствие неизменной доктрине), то у демократии дегенеративного типа нет ни практических, ни теоретических целей. Она функционирует как самоцель.

Никакой чистоты вероучения она не соблюдает, ибо нечего уже и соблюдать в морально-деградировавшем обществе, но и военной доблести, обязательной для атамана шайки, тоже уже не обеспечивает. Вся она сводится к потаканию случайным капризам и суевериям толпы, никаких моральных или разумных рамок выбора не имеет.

Это открывает широкие возможности как для охлократии (в одних случаях), так и для манипулирования толпой в любую сторону (в других).

Если члены компартии, вместо обсуждения личности и деловых качеств своего вождя, начинают обсуждать, нужен или не нужен коммунизм, менять его на религию вуду, или на учение Кастанеды – то мы имеем охлократическую оргию «перестройки» со всеми вытекающими катастрофами и трагедиями.

Если же вконец деградировавшая масса ничего, кроме дозняка наркоты, уже не просит (и не хочет, и не может думать о чём-то сверх) – то мы имеем современную Голландию, где наркотики раздают легально в парках, и даже бесплатно: верхам очень удобно, но будущего нет.

В любом случае это дегенеративный тип демократии: или его убьют манипуляторы «общества спектакля», или он сам умрёт, потому что инициативы снизу, не ограниченные ни моралью, ни разумом, потерявшие берега и ориентиры, исходящие от совершенно распоясавшихся и распустившихся людей – убьют саму жизнь и окружающую среду.

В разговоре о демократии очень важно понимать её инструментальное значение и её жёсткие рамки. Демократическая процедура может быть полезна только тогда, когда она не является самоцелью (а ищет пути достижения неизменной цели), и только тогда, когда на голосование ошалевшей толпы не ставят ни таблицы умножения, ни закона тяготения, ни нравственно-поведенческих норм культурного человека.

То есть демократия полезна, когда она освобождает от греха, а не тогда, когда она высвобождает грех. Если демократически обсуждается вопрос про однополые браки – значит, мы уже на довольно запущенной стадии дегенеративного типа демократии. Ибо такое обсуждение утратило конструктивные контрольные функции и приобрело деструктивные функции бесноватости. Оно не соответствие лидеров вечным ценностям обсуждает, а соответствие вечных ценностей дурости, похотям и произволу дегенератов. А при таком формате обсуждения не только истины не родится, но и вообще всякое слово приобретает патологический оттенок дурдома.

В принципе, цивилизация, как феномен массовой и повышающейся культуры масс, может быть совмещена только с одним типом демократии: со скрижальным типом голосования. По формуле: «у нас нет неприкасаемых людей, но есть неприкосновенные принципы и духовные ценности».

Такого типа демократия (хоть она и требует фанатизма общины) – может быть совмещена с тоталитаризмом научных знаний (принцип единства Истины), отделяя истину от лжи и бреда. Она может быть совмещена с тоталитаризмом морального кодекса, в котором ведь тоже нет никаких особых вариантов. Она может быть совмещена с единством и солидарностью общества – избавляющегося от отщепенцев, но не дробящегося на партии (для которых представитель иной партии враждебнее и хуже, чем иностранный завоеватель).

Вопрос о ценностях, целях и нормах в скрижальной демократии не ставится. Ставится лишь один вопрос: о соответствии, либо несоответствии конкретного лидера этим ценностям, нормам и целям. Это не вопрос, строить нам коммунизм или нет, а вопрос – в состоянии ли конкретный Горбачёв его строить или не в состоянии.

Если скрижальная демократия вытесняется дегенеративной или разбойничьей – то она сразу же становится несовместимой ни с наукой, ни с культурой, ни с моралью, ни с критериями психиатрической вменяемости. Она несовместима и с образованием – ибо прежде чем учить детей, нужно договориться, ЧЕМУ их учить, а демократия-шатун сама этого не знает, не решила для себя.

Сегодня растленная толпа проголосовала за одну «истину», завтра переголосует считать «истиной» нечто прямо противоположное; а детей чему учить? В начальной школе одной «истине», в средней – другой, а в старшей – чему-то третьему?!

Вообще всякая нормальная человеческая жизнь опирается на незыблемые устои – иначе откуда же возьмётся норма в «нормальном»? А дегенеративная демократия настаивает на своём праве обсуждать вообще всё без ограничений, включая вопросы «нормальности» гомосексуализма и каннибализма. Откуда же в таком бесноватом обществе возьмётся нормальная жизнь, и в чём будет норма её нормальности?

Разбойничья демократия (атаманщина) несовместима с цивилизацией, потому что в основе разбоя беззаконие, а цивилизация не бывает без закона и правового мышления. Дегенеративная демократия несовместима с цивилизацией, потому что не в силах сохранить субстрат и содержание культуры, священных, неприкосновенных смыслов – подвергая всё сомнению, глумлению и осмеянию.

Скрижальная демократия может иметь развивающее значение полезного инструмента совершенствования практик, если, конечно, речь не идёт о скрижалях деструктивного культа. Вовлекая массы в поиск решений по целям, намеченным развиваемой идеологией, данный инструмент делает идеологию более живой, разветвлённой, более близкой к населению и его текущим нуждам. Он делает идеологическую цель более устойчивой и основательной, лучше защищает её от заговоров и порчи.

Но совершенно ясно, что если этот инструмент свалится к разбойничьему или дегенеративному типу волеизъявления масс, то это всё равно, что полезной дрелью вместо сверлимой поверхности попасть себе в руку или в живот на полных оборотах инструмента! И больно, и деструктивно, и потом – инвалидность в лучшем случае (если продырявившее в себе цивилизованность общество вообще не помрёт!)